Крейг Расселл - Кровавый орел

– Говорит гаупткомиссар Фабель. Управление полиции Гамбурга. Комиссия по расследованию убийств. Я прошу вас внимательно меня выслушать и передать мои слова кому следует. Ваша операция провалилась. Мы знаем все о Тине Крамер и втором вашем сотруднике. – Фабель из осторожности не назвал имени Клугманна. Парень по-прежнему работал под прикрытием, и если догадка Фабеля насчет того, кто на другом конце телефона, была правильной «с точностью до наоборот», то для Клугманна одно упоминание его фамилии в таком контексте означает смертный приговор. – Рядом со мной сидит криминальдиректор Ван Хайден из гамбургского управления полиции. Мы на пару подготовим соответствующий доклад первому бургомистру и Федеральному управлению уголовной полиции.

Фабель сознательно сделал еще одну долгую паузу.

Тем не менее на том конце провода упрямо молчали. Хотя и трубку не клали.

Тогда Фабель продолжил еще более жестким тоном:

– Вы должны понять простую вещь: ваш человек засветился, и теперь его жизнь в опасности. Независимо от того, чего вы хотели достичь в результате операции, теперь это уже невозможно. Ваши действия лишь мешают расследованию серии убийств. Если вы не начнете сотрудничать с нами, и сотрудничать полноценно, то есть ничего не утаивая, я обещаю вам неприятности по полной программе. Я сделаю все возможное, чтобы виновные в помехах следствию рано или поздно предстали перед судом.

Молчание на другом конце провода длилось и длилось. И вдруг женский голос деловито спросил:

– Вы взяли нашего оперативника под стражу?

Фабель не удержался и окинул присутствующих взглядом триумфатора.

– Нет. Он в бегах. Мы его интенсивно разыскиваем. А с кем я разговариваю?

Женщина проигнорировала его вопрос.

– К сожалению, мы потеряли контакт с нашим сотрудником. Если обнаружите его, пожалуйста, сообщите по этому же номеру. Не отходите от телефона, герр гаупткомиссар, вам сейчас перезвонят.

В трубке раздались короткие гудки.

– Что Клугманн темнит и ведет какую-то игру, – сказал Фабель с горьким смешком, – я нутром чувствовал. Так оно и оказалось: он темнил и вел игру. Однако играл при этом в правильной команде. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

– Получается, он по-прежнему работает… на нашей стороне, да? – спросил Вернер Мейер.

– Да. Я могу только подозревать, на какую именно службу он работает, но он – в нашей упряжке. Впрочем, надеюсь, мы скоро все узнаем… Они нам сейчас перезвонят.

Все молчали, уставившись на сотовый телефон тайного агента.

Прошла минута, вторая…

Казалось, никто из присутствующих не замечал некоторой абсурдности происходящего: столько взрослых людей, полицейских, сидя или стоя в комнате для совещаний, напряженно таращатся на молчащий сотовый телефон.

Еще минута прошла…

Хотя звонка ждали с отчаянным напряжением, когда он раздался, все разом вздрогнули.

Фабель схватил телефон.

– Гаупткомиссар Фабель? – раздалось в трубке.

Фабель сразу узнал вкрадчивый голос на другом конце провода. Но сейчас у него не было настроения любезничать.

– Герр оберст Фолькер, будьте добры зайти ко мне в кабинет не позже чем через час, – сухо сказал он и тут же отключился.

Фабель быстро, за двадцать минут, довел совещание до конца: поставил задачи, распределил обязанности, назначил объекты слежения и установил порядок слежки. Затем он ушел к себе в кабинет, поставил свой телефон на автоответчик и велел своим сотрудникам не беспокоить его – ему нужно собраться с мыслями перед разговором с Фолькером. После того как личность второй жертвы была установлена, все факты следовало осмыслить заново.

Глядя невидящими глазами на городской парк Винтерхудер, Фабель неподвижно застыл у окна кабинета. Мыслями он был далеко – в том «сером мире», о котором говорил Илмаз. Мир, где нет черного и белого, где блюстители порядка ставят целесообразность выше закона, где торжество закона пытаются обеспечить не совсем законными методами. Мир, где все зыбко, туманно, двусмысленно. И куда идеалисту лучше не соваться…

Фабель очень скептически относился к деятельности организаций типа «ГСГ-9». По всей стране расплодились «особые», «мобильные», «оперативные» и прочие полицейские спецподразделения по образу и подобию американских полицейских отрядов особого назначения. Но уж слишком зыбкой становилась в таких отрядах граница между блюстителем порядка и солдатом. Фабель был категорически против смешения полиции и армии. Полицейские защищают и оберегают население и ловят преступников. А природа терроризма требует адекватной ответной жестокости; это война, на которой тех, кто не сдается, убивают без разговоров. И поэтому борцы с террористами – прежде всего терминаторы. Два очень разных ремесла… Фабель открыто критиковал создание при полиции военизированных подразделений, чем нажил множество врагов в высших эшелонах власти. Но поделать с собой ничего не мог. Он не доверял секретным или полусекретным службам – затевают их порой с самыми благородными целями, а потом сама секретность мало-помалу вырождает их в монстров.