Крейг Расселл - Кровавый орел

Дрожащим голосом Фабель сказал:

– Не могу же я вас здесь бросить… Нет, я вас не брошу!

Но он понимал, что в одиночку ему не справиться. К тому же теперь до него дошло, чем здесь так резко пахнет. Прежде запах бензина терялся среди других запахов в стоялом воздухе, да и Фабель с самого начала больше всматривался, чем внюхивался.

Взгляд украинца неожиданно стал почти спокоен. Затем он закрыл глаза и почти одними бровями показал в сторону выхода со склада. Фабель понял, что тот имеет в виду. Этот мужественный человек освобождал его от выполнения товарищеского долга – и бессмысленной смерти. Он показывал, что смирился с гибелью, ибо обречен погибнуть. А Фабелю нужно немедленно спасаться.

– Я приведу помощь… – сказал Фабель. – Вас спасут…

Однако ему, как и самому Витренко, было понятно, что сделать уже ничего нельзя. Фабель стал пятиться, не спуская глаз с украинца у колонны, потом развернулся и, наращивая темп, побежал к выходу со склада.

Фабель выскочил на узкий тротуар с такой скоростью, что только высокие металлические перила не дали ему полететь кувырком в воду канала. Он рухнул на булыжники и пополз в сторону от двери – подальше от грядущей взрывной волны.

И в этот момент где-то внутри склада оглушительно грохнуло, словно гигантский кулак ударил в кирпичную стену. Тяжелая дверь слетела с петель и упала на камни; из дверного проема вырвалось облако пыли, а за ним и шар пламени. Фабель, в кирпичной пыли и дыме, скорчился на булыжниках, прикрывая голову.

Наступила оглушающая тишина. Фабель решился встать. Огонь из двери больше не вырывался, но внутри склада бушевал пожар. Взвыли противопожарные сирены на смежных складах. Качаясь и надсадно откашливаясь, Фабель поплелся прочь – на чистый воздух. В его памяти горели зеленые глаза старика.

Витренко-сын устроил все так, чтобы гаупткомиссар мог увидеть то, что он должен был увидеть, и при этом остался в живых. Витренко-сын желал иметь живого очевидца его «шедевра», обреченного погибнуть в огне. Время было просчитано точно: достаточно, чтобы все как следует рассмотреть, но недостаточно, чтобы спасти Витренко-отца. И теперь Фабелю жить с этими двумя картинами в памяти: растерзанный труп киевлянки и окровавленный беспомощный старик.

Где-то ревели сирены приближающихся пожарных машин.

Фабель сел на булыжники, привалился спиной к складской стене и, дав себе наконец волю, расплакался навзрыд. Ему нужно было успеть выплакать все слезы до появления полиции и пожарных.

Начальник пожарной команды сообщил Фабелю то, о чем он и сам догадывался:

– Мы нашли четыре пустые пятилитровые канистры. Бензином облили пространство вокруг взрывного устройства, поэтому пожар такой мощный. У ваших ребят будут большие трудности с поиском улик.

Фабель угрюмо поблагодарил капитана, и тот ушел. Фабель, Вернер и Пауль подавленно молчали. Мария, просто чтобы нарушить тишину, сказала:

– Хольгер Браунер и его эксперты уже на месте. Хотя, конечно, делать им там практически нечего…

Ее слова никого не ободрили.

Не поднимая глаз на Марию, Вернера и Пауля, Фабель мрачно произнес:

– Этот сукин сын играет с нами. И конкретно со мной. Он хотел, чтобы я все это увидел, но при этом не погиб – остался живым свидетелем его «деяний». Вот зачем в свое время он развесил в афганском сарае убитых женщин – чтобы другие могли полюбоваться его художеством и разносить дальше славу Витренко…

Впервые подчиненные видели Фабеля в таком угнетенном настроении.

– Эрзац творческого акта. Сознательная или случайная имитация холстов Марлис Менцель, выставленных в Бремене.

– Шеф, что будем делать? – спросил Вернер Мейер.

– Вначале я домой, – сказал Фабель. – Приму душ и отдышусь.

Три покойника в один день – даже для него многовато. После взрыва он был с головы до ног в пыли, в горле першило, во рту ощущался вкус песка.

– Давайте встретимся в управлении часов в десять.

– Хорошо, шеф. Команду собрать? – спросила Мария.

Фабель улыбнулся. Хорошая девочка, никогда не жалуется.

Раз надо – значит, надо…

– Да, пожалуйста, Мария. Только Анну не беспокойте. Я дал ей сутки на отдых. После истории с Максвейном она как выжатый лимон.

Мария понимающе кивнула.

– Свяжитесь с криминальдиректором Ван Хайденом. Спросите, не сможет ли он прийти на наше совещание.

– Хорошо, шеф.

Три сообщения на автоответчике Фабеля были как три ниточки из его зазеркалья в нормальный мир, где существует что-то еще, помимо насилия и убийств.