Кристофер Райх - Клуб патриотов

В этот момент дверь открылась, и из коридора заглянул высокий подтянутый мужчина с обветренным лицом и коротко подстриженными седыми волосами.

— Мисс Дэнс, можно вас на пару слов? Пожалуйста, выйдите в коридор.

Дженни отложила мел.

— Я сейчас вернусь, — сказала она классу.

Идя к двери, она улыбалась. «Наверное, полицейский, надзирающий за условно-досрочно освобожденными, — думала она, — или полицейский, который пришел познакомить меня с новыми подопечными».

— Да, я вас слушаю.

Мужчина приблизился к ней, и улыбка исчезла с его лица.

— Если вы хотите снова увидеть Томаса Болдена живым, — произнес он твердым как сталь голосом, — вы немедленно отправитесь со мной.

— Смотрите-ка, кто пришел! — воскликнул детектив второй категории Майк Мелендес, когда Джон Франсискас переступил порог участка. — Джонни, тебе мало ночной смены? Так, может, и мою заберешь?

— Да ладно тебе, Майк. Как поживаешь? По правде говоря, дома у меня отопление шпарит и шпарит, — солгал Франсискас, остановившись около стола Мелендеса и дважды постучав костяшками пальцев, как обычно стучатся в дверь. — Настоящая парилка. В двенадцать придет водопроводчик посмотреть, в чем дело. Мне только этого не хватало. Потратить очередную сотню долларов.

Мелендес поднялся из-за стола, потянулся во весь рост и направился в коридор.

— Ты что, работаешь с четырех до часу? Я тебя в списке не видел.

— А меня там и нет. Я тут подумал, что пока позанимаюсь писаниной, а потом, может, вздремну в дежурке.

Мелендес посмотрел на него как на ненормального:

— Ну, тогда чувствуй себя как дома.

Франсискас прошел в конец комнаты, здороваясь с ребятами. Рабочий день нью-йоркского детектива делился на три смены: с 8:00 до 16:00, с 16:00 до часу ночи (эта смена обычно заканчивалась в полночь) и собственно ночная смена. Дважды в месяц были так называемые двойные смены, то есть работали с 16:00 до часу ночи и с 8:00 утра до 16:00 следующего дня. Большинство полицейских жили за городом, поэтому могли отдохнуть в дежурной, где всегда имелось несколько раскладушек и много чистого постельного белья.

Отделение уголовной полиции Северного Манхэттена находилось на шестом этаже ничем не примечательного кирпичного дома на углу 14-й улицы и Бродвея. В этом же здании располагался отдел, который занимался защитой детей от насилия, а также местный отдел социального обеспечения. Поэтому народу с утра до ночи толпилось много. Но сама дежурная часть была настоящим раем — большая, чистая и теплая. По периметру комнаты стояли столы, разделенные широким проходом. На полу — старенький, но безупречно чистый линолеум, на стенах — обычная звукопоглощающая плитка. Входившие полицейские часто задевали плечом доску объявлений, и на ней уже начали появляться пятна. Но эта потертая доска нравилась Франсискасу больше, чем фотографии на противоположной стене комнаты. Там в ряд висели портреты высших чинов Полицейского управления города Нью-Йорка. Лучшие из лучших. Комиссар полиции, его заместитель, начальник уголовной полиции. Когда-то и он мечтал, чтобы его фотография оказалась в этом ряду, но жизнь — штука сложная.

Подошел Мелендес.

— Машина уже была? — спросил Франсискас.

Каждое утро в восемь часов тюремный фургон забирал задержанных в штаб-квартиру нью-йоркской полиции, где их регистрировали и предъявляли обвинение.

— Полчаса назад. Твоего красавчика тоже отправили.

— Так и не заговорил?

— Ни слова. Ну и что будешь делать?

— Не знаю. Сейчас загляну к Вики. Может, она что-нибудь выкопает.

— Ты знаешь, как его зовут?

— К сожалению, нет, но есть у меня одна зацепка: заявитель кое-что рассказал.

— Кто? Мистер Уолл-стрит?

Франсискас кивнул.

— Удивительно, — сказал он, — что этот парень вообще добился такого успеха. Ты видел его татуировку? «Своих не сдаем». Как тебе? Если бы я себе такое наколол, меня тут же поперли бы из офицерской школы.

— Теперь не важно, у кого что в прошлом. Важно, на что ты способен сейчас. И как ты себя держишь с другими. Посмотри, как Билли использовал свой аттестат.

Билли, младший брат Мелендеса, работал трейдером иностранной валюты в компании, офис которой находился на восемьдесят пятом этаже во второй башне-близнеце. Из тех, кто находился выше восемьдесят четвертого этажа, не спасся никто.

— Упокой, Господи, его душу, Майк.

— Аминь, — ответил Майк Мелендес. — Кстати, тебя хотел видеть лейтенант. Он у себя в кабинете, если хочешь с ним встретиться.