Кристофер Райх - Клуб патриотов

— И я не хотела, чтоб тебя забрали они. У меня на примете было несколько друзей — людей, которым, как я считала, можно доверять. Я спрятала тебя, но… они предали меня.

— Левый край обороны, — сказал Болден. — Как всегда, лучше не полагаться.

По лицу матери пробежала тень. Вздыхая от гнева, отчаяния и в то же время с надеждой, она заговорила о прошлом. О взрыве «Гардиан Майкросистемс» и убийстве Дэвида Бернстайна. О том, как Джаклин подставил ее и сделал преступницей. О том, как она вынуждена жить, переезжая из города в город, вечно без денег. И наконец, о том, что ее долг — вывести на чистую воду «Джефферсон партнерс» и, разоблачив, положить конец их деятельности.

— Как тебе понять? — сказала она. — Это было безумное время. Мы были охвачены страстью, были такими злыми. Мы верили в идею. А сейчас кто во что верит?

— Но вы так и не вернулись, — заметила Дженни. — И ни разу не написали Тому ни строчки.

— Для него было лучше меня забыть.

— Ты бросила меня не в два года, — сказал Болден. — Мне тогда было шесть. И ты уже стала для меня всем.

— Думаешь, ты бы понял? Способен ли шестилетний мальчонка понять, что значит жертвовать? Дети думают только о себе. Что я должна была сказать? Пора повзрослеть, мой мальчик, есть вещи поважнее кока-колы и маминой улыбки?

Болден покачал головой. Он не ощущал ни потери, ни печали, ни жалости к себе. Эта его часть умерла давным-давно. Он удивился, когда услышал, как она всхлипнула, и увидел, что по лицу матери текут слезы. Она отвернулась, вытирая щеки.

— О господи! — с болью в голосе рассмеялась она, и губы ее дрожали. — Я вела себя ужасно. Я знаю. Тогда я сделала свой выбор и сегодня снова делаю его. Я не позволю Джаклину подменять собой волю народа. А именно этим он и занимается. Он не доверяет нам. Всем нам. Теперь и вы это знаете. Да, я была плохой матерью, и об этом мне напоминал каждый прожитый день. Но я поступила так, как должна была поступить.

Болден протянул ей руку. Бобби посмотрела на нее и перевела взгляд на сына. Их пальцы переплелись, она держала его за руку и уже не отпускала ее.

Эллингтон Фиск, агент Секретной службы Соединенных Штатов, прошел через парадный вход в вестибюль Белого дома и обратился к собравшимся:

— Господин президент, сенатор Маккой, мы готовы.

Было десять часов утра, вторник, 20 января — день, когда по решению Конгресса проводится инаугурация. В вестибюле стояли президент и первая леди, их трое взрослых детей и двое внуков, сенатор Маккой, ее отец, сестра и две племянницы. После объявления Фиска вся группа поспешно поставила чашки с блюдцами на стол и направилась к двери.

Четыре лимузина ждали снаружи — бронированные черные «кадиллаки», на капотах которых трепетали звездно-полосатые флаги. Но только второй и третий в этом ряду были предназначены для президента Соединенных Штатов. Броня этих автомобилей могла выдержать прямой удар из гранатомета, а пуленепробиваемые стекла и покрышки — очередь в упор пулями калибра 8,5 миллиметра.

Президент Гордон Рэмзер и сенатор Меган Маккой сели во второй лимузин, члены их семей и гости — в третий и четвертый. Инаугурация начнется не раньше двенадцати, но протокол предписывал вступающему в должность и уходящему президентам посетить Капитолий для утреннего чаепития с лидерами фракций Конгресса. Фиск проверил, что все двери машин закрыты как надо, и, пройдя в начало кортежа, сел в головной автомобиль — темно-синий «шевроле-субурбан», на котором не было ни пуленепробиваемых стекол, ни брони, только стандартные радиальные шины со стальным кордом. Агентом Секретной службы можно, если что, и пожертвовать.

— Томагавк — Индейцам. Направляемся к Капитолию. Начинайте движение. — Фиск опустил рацию и посмотрел на своего помощника Ларри Кеннеди. — Вот оно! Началось. Великий день.

— И вы командуете, шеф, — заметил Кеннеди, уверенно кивнув. — Все пойдет как по маслу.

— Твои бы слова да Богу в уши.

Двенадцать месяцев Фиск трудился не покладая рук, чтобы никакая неприятность не омрачила этот день. Успешность мероприятия такого уровня измеряется тем, как быстро средний американец его забудет. Фиск хотел бы четыре минуты в вечерних новостях, и ни секунды больше. Ларри Кеннеди протянул ему руку, и Фиск крепко пожал ее.

— Вперед.

Колонна машин тронулась от дома 1600 по Пенсильвания-авеню, повернула направо, затем в конце квартала еще раз направо и двинулась дальше по 15-й улице. Фиск смотрел в окно, стараясь не упустить ни одной мелочи. Снег прекратился. В тучах появились просветы. Из белой пелены выглядывало подмороженное голубое небо. В следующий миг солнце осветило землю, позолотив только что выпавший снег. Его лучи разбежались по влажным мостовым. Фиск кивнул: как раз пора, чтобы Бог тоже выполнил свою часть программы.