Андрей Троицкий - Раскрутка

– Я уже сказала, что не стану разговаривать без адвоката. А насчет колеса не беспокойтесь. Лучше вызову техпомощь.

– Слишком долго ждать этой помощи, и деньги еще заплатите ни за что. Мой долг джентльмена помочь даме в трудную минуту. – Девяткин махнул рукой, подзывая Лебедева, и протянул руку: – Давайте ключи.

Через минуту Лебедев открыл багажник «мерседеса», а Девяткин с Ольгой Петровной присели на скамейку перед клумбой. И обменялись мнениями о погоде.

– Не буду спрашивать, знакомы ли вы с Игорем Перцевым. Потому что этот вопрос стал риторическим.

Девяткин вытащил из кармана диктофон, нажал кнопку «пуск» и дал Ольге Петровне прослушать отрывок перехваченного телефонного разговора. Дунаева сидела, не двигаясь, потом, спохватившись, расстегнула сумочку и нацепила темные очки вполлица. Девяткин убрал диктофон, выдержал паузу и сказал:

– Перцев убил сотрудника прокуратуры, молодого парня. Сиротой остался ребенок, молодая женщина стала вдовой. Но это вас не колышет. Вдову и ребенка вам не жалко. Пусть так. Но в словах Перцева ясная угроза в ваш адрес. Он сказал, что едет в Крым. Потом начинает настаивать на встрече с вами. Вы отказываете. Он говорит, что вы остались все той же, не поумнели, не сделали выводов. И вдруг меняет решение, говорит, что в Крым не поедет. Он отправится в Краснодар. Странно, правда? С чего бы это? Где-то в городе прячется ваш брат. А Перцев очень сильно на вас обижен. Его действия?

– Я не знаю, какая каша в голове Перцева.

– Отвечу за вас: он станет искать вашего брата. И если найдет его…

– Я не хочу об этом говорить. Вызывайте меня повесткой. Я приду с адвокатом, тогда и побеседуем.

– Если вы настаиваете на официальных встречах, пусть так и будет. Но против адвокатов у меня есть свои методы. Я подготовлю бумагу, очень убедительную, попрошу у судьи санкцию на ваше задержание и последующий арест. А потом в установленный законом срок предъявлю обвинение в том, что вы пособничали жестокому убийце. Зная об его преступлениях, скрывали Перцева от правосудия.

– Это плод вашей больной фантазии. Я никому не пособничала и никого не скрывала от правосудия.

– Пусть так. Но наша бюрократическая машина работает слишком медленно. Пока суд да дело, пока ваш адвокат составит кассацию, а суд ее рассмотрит, вы будете париться в изоляторе временного содержания.

– Вы на это способны?

– Послужите в убойном отделе ментовки, дорастете до майора – и вы будете способны еще и не на такое. Адвокат станет сочинять новую филькину грамоту, а суд ее отклонит. По одной причине. Когда убивают прокурора, судьи не смотрят на личности. То, что вы известная певица, ничего не значит. Для судей вы просто подозреваемая. А все наши желтые газетенки станут взахлеб пересказывать эту историю, смаковать мелкие детали. Вспомнят и о брате, подозреваемом в убийствах женщин, насочиняют таких сказок, что мало не покажется. Сами не захотите выходить на волю – стыдно будет людям в глаза смотреть. Каждый ублюдок станет на вас пальцем показывать. А особо эмоциональные граждане могут яйцами закидать. Нравится?

– Не очень.

– Повторяю: Перцев уже ищет вашего брата. И я не завидую бедному художнику.

– Что вы хотите от меня?

– Для начала расскажите мне о Перцеве. Все, что вспомните. Это неформальная беседа. Без бумажек и писанины.

– Я любила Игоря. А он втоптал меня в грязь. Этого достаточно?

– Этого мало. Нужен подробный развернутый рассказ. Можете опустить интимные подробности вашего романа. Ну, вы будете говорить?

– Однажды, это было в одной питерской гостинице, я полезла в его дорожную сумку и под рубашками нашла пистолет с глушителем и две полные обоймы. Тогда он предъявил мне удостоверение подполковника ФСБ. Сказал, что не хотел говорить, чем он занимается на самом деле. Но теперь придется. И наплел что-то невразумительное. Он какой-то там агент под прикрытием, выполняет важные задания военной контрразведки. И дальше все в таком же роде. Я еще раз видела пистолет, но уже другой. И обоймы другие. Тогда я уже ничего не спросила. Мне было все равно, кто он. Я любила его. Вам этого не понять.

– Продолжайте.

– А потом я застала его в постели со своей костюмершей. Любовь ко мне, то есть не любовь, а какое-то странное болезненное чувство, ему не мешало лазить по чужим кроватям. Я ему многое прощала, простила и тот эпизод. А потом что-то кончилось. Мне надоело унижаться, надоело лгать сыну и мужу. Я решила поставить точку. Но Игорь хотел продолжения. Он и сейчас этого хочет.