Андрей Троицкий - Раскрутка

– Вам чего… Чего надо-то, ребятки?

Когда ей задали несколько вопросов, никак не могла сообразить, о чем же ее спрашивают. Только тупо кивала головой и повторяла:

– Тише вы. Тише.

Следом за бабой из комнаты вывалился заспанный амбал в трусах и разорванной майке. Он что-то гаркнул, но Безмен, которому уже надоела эта бодяга, выступил вперед и саданул мужика между глаз рукояткой пистолета. Человек, схватившись за лицо, грохнулся на пол с такой силой, что подпрыгнул дубовый стол, а из серванта посыпались чашки. Мужик оказался в глубоком нокауте, а когда немного очухался и попытался встать, получил по лбу рантом кожаного ботинка. И больше не дернулся. Насмерть перепуганная хозяйка вышла из ступора и заговорила.

Вечером приходил человек, назвавшийся армейским другом художника Петрушина, с которым у Вальки в старинные года был роман. Даже не роман, а так что-то вроде охов-вздохов. Тот художник нашел себе девку посимпатичнее и помоложе Узюмовой. Голую ее рисовал. Но того художника подстрелили из-за той самой девчонки, Валька и думать про него забыла. А мужик, что заходил, выпросил у Вальки рисунки художника, которые завалялись за шкафом. Говорил – живопись любит. Вот и весь сказ.

– Как зовут чувака? – Безмен терял терпение. – Имя у него есть?

– Может быть, есть, – всхлипывала Узюмова. – Только он не назвался.

– А как ты его называла, курица? – орал Безмен. – Как? Хрен Иванович? А? Как ты его называла, сука страшная?

– Никак не называла.

От тупого бабьего многословия у Безмена заболел затылок, и он, коротко размахнувшись, поставил штемпель под вторым глазом Узюмовой. И ткнул кулаком в зубы так, что женщина слетела с катушек. Но ничего не добился. Хозяйка как полоумная ползала по веранде, плевалась кровью и все талдычила про какие-то рисунки, которые выпросил незнакомец.

– Только время терять с этой тварюгой, – сказал Безмен. – Тот красавец в гостинице у нас есть. И второй никуда не денется. Пошли из этой помойки. Запах тут… А то блевону.

Вместе с парнями он вышел на улицу, решив, что понапрасну потерял много времени, а надо бы хорошенько отдохнуть с дороги и отоспаться. Впереди трудный день.

Девяткин назначил встречу Дунаевой возле мотеля, где останавливались на ночь водители грузовиков. Чуть в стороне стояла шашлычная «Астра», работавшая всю ночь напролет. Девяткин занял место за столиком у окна и, чтобы скоротать время, спросил дежурное блюдо: рубленый шницель с картошкой. Он вдыхал запахи подгоревшего масла, старался поймать вилкой микроскопическую котлетку и думал о том, что из-за разговора с певицей пришлось отложить до лучших времен свидание с одной женщиной, очень приятной особой тридцати лет, с которой познакомился месяц назад в своем служебном кабинете. Она проходила свидетелем по делу о двойном убийстве.

Роман закрутился стремительно, как ураган в летний день. Девяткин, еще не надеясь на взаимность, отвел знакомую в одно приличное заведение и подарил цветы.

А дальше… Сплошная романтика и чувственные переживания, которые не описал бы словами даже поэт, но проклятая работа заедает, а свидание с интересной женщиной приходится переносить уже во второй раз. И все по вине Дунаевой. Днем она не может или не хочет выбраться с Рублевки. Слышать не хочет о том, чтобы к ней в дом пришел милиционер. Как же, что подумают соседи и охрана на вахте? И назначает встречи только в темное время суток, когда приличные люди сидят по домам.

Ольга Петровна присела к столу, когда Девяткин раздумывал, взять ли ему вторую порцию дежурного блюда, потому что дома в холодильнике нет ничего, кроме бутылки шампанского и коробки шоколадных конфет «ассорти». На Дунаевой были вес те же темные очки вполлица, неброская однотонная кофточка, прическа – как у пожилой учительницы: волосы зачесаны назад и собраны в пучок на затылке.

– Не хотите ли чего-нибудь из здешней кухни? – усмехнулся Девяткин. – Тут отменно кормят. Только что съел их дежурное блюдо – и такое ощущение неземное, будто вообще ничего не ел.

– Вы вызвали меня, чтобы выдать эту остроту?

– По части юмора я не силен, – признался Девяткин. – И я вас никуда не вызывал. Попросил о встрече. Чувствуете разницу?

– Давайте к делу. Я устала.

– У меня для вас две новости, – без предисловий начал Девяткин. – Как водится, одна хорошая, а другая так себе. Не очень. Первое: следствием установлено, что ваш брат Олег Петрушин жив. Тому есть неоспоримые доказательства. Не стану их сообщать. Это все-таки тайна следствия. По крайней мере, Петрушин был жив еще несколько месяцев назад. Да-да, несколько месяцев назад, весной. Когда официально его прах уже похоронили.