Эндрю Уилсон - Лживый язык

Я сказал ему, что не могу так больше. Что мне теперь все равно, я хочу положить этому конец. Потом, как дурак, сказал, что я все еще его люблю. Он отпихнул меня и вышел из комнаты. Вернулся с двумя коробочками снотворного. Я ему надоел, сказал он. Сделай доброе дело. Постарайся не оставить после себя грязь. Потом я услышал, как хлопнула дверь. С тех пор я его не видел.

Больше я не хочу писать. Как я уже сказал, не могу. Мне осталось недолго. Вместе с этим письмом ты получишь копию книги Гордона, которая, я надеюсь, никогда не будет издана. Она умрет. Так же, как и я.

Гордону я оставляю записку, в которой говорю, как я поступил. Еще одна моя записка должна удовлетворить полицию. Если Гордон когда-либо попытается опубликовать свою книгу, тебе только нужно будет показать ему или его издателю это письмо, а также мой дневник, который я тоже посылаю тебе. В нем ты найдешь подробности того, что случилось в Ночь Гая Фокса. Надеюсь, ты сумеешь простить меня. Если Крейс не станет издавать свой роман, пожалуйста, не говори ничего. Я не хочу лишней шумихи.

— У вас вид озабоченный, — заметила Лавиния. — Что-то случилось?

— Простите?

— Вот-вот, что и требовалось доказать, — рассмеялась она.

Расставшись с Шоу, я возвратился в гостиницу, где остановилась Лавиния, и встретился с ней в баре. Она хотела отблагодарить меня за то, что я выступил в роли посредника между ней и Крейсом, и настояла на том, чтобы я выпил за ее счет. Она была в приподнятом настроении и уже опорожнила почти целую бутылку вина. Самодовольство затмевало ей глаза, мешало видеть реальное положение вещей. Но, с другой стороны, откуда ей было знать о моих истинных намерениях? Я вернул Лавинии ее материалы, предварительно сняв с них копии с помощью ксерокса, а она вручила мне свой автореферат, по всей вероятности, изрядно поправленный, но все же дававший представление о методах ее работы. Я был не настолько глуп, чтобы переписывать из него целые куски, но, по крайней мере, теперь у меня была модель, структура произведения, то, от чего я мог отталкиваться, работая над своей книгой. Наполняя в очередной раз ее бокал красным вином, я убеждал себя, что это я должен праздновать победу.

— Ох, простите, Лавиния, — сказал я со вздохом. — Никак не могу забыть того юношу на фотографии. Надо ж, как мы с ним похожи. Как его звали?

— Кристофер. Кристофер Дэвидсон.

— Точно. Да, я говорил, что постараюсь забыть об этом, что это ничего не значит, но чем больше думаю, тем больше недоумеваю. Как-то странно все это, очень странно. Простите, вам, наверно, кажется, что я несу чушь.

— Ну что вы, не говорите глупостей. Конечно, это очень странно. Еще как. Я и сама никак не могу этого понять.

— Вы спрашивали, почему мистер Крейс нанял меня. Тогда по наивности я полагал так: потому, что я понравился ему, или хотя бы потому, что, на его взгляд, я способен справиться с обязанностями его личного секретаря. Но теперь…

— Что?

— А теперь пытаюсь понять, что на самом деле он задумал.

— Понимаю. — Лавиния осушила до дна бокал вина.

— Вот потому-то я и не в себе немного. Вы уж простите.

— Но ведь вы вернетесь к нему?

В ее голосе зазвучали панические нотки. Вне сомнения, она решила, что очаровала меня и что я, по всей вероятности, на все пойду ради нее. Я медлил с ответом дольше, чем это было необходимо. Хотелось посмотреть, как из-за страха перед неопределенностью меняется выражение ее лица. Если меня не будет рядом с Крейсом, она потеряет одного из своих самых близких союзников.

— Да, вернусь, — устало произнес я. — В принципе завтра поездом отправляюсь в Лондон, а оттуда самолетом — к мистеру Крейсу. Но только потому, что иначе нельзя. Я должен продолжить работу над книгой.

— Ах да. Вообще-то, я хотела расспросить вас об этом, — призналась она. — Вы избрали местом действия Венецию?

— Да. Часть событий будет происходить в Венеции, часть — в Англии.

— Интригующе. В настоящее время?

— В основном, — отвечал я. — За исключением одного небольшого эпизода. Маленькая часть будет посвящена прошлому.

— Значит, вы уже начали писать…

Я колебался, не зная, что сказать.

— Простите… вы, наверно, не хотите говорить об этом.

— Нет, дело в другом. Я все думаю о той фотографии… даже не знаю…

— Я вас очень хорошо понимаю. — Лавиния несмело положила руку мне на колено. — Вам нужно глотнуть свежего воздуха. — Это было произнесено кокетливым тоном. — Не хотите прогуляться?