Алексей Яковлев - «Прощание славянки»

— О чем смех, Ивас-сик? — Константин сверкнул на меня холодным взглядом.

— Как ты говоришь, «непонятка» одна, — ответил я загадочно.

— Хорошо хоть одна. Кончай улыбаться. Докладывай.

— Ты искал гарнитур для профессора. Так?

— Так.

— И к оценщику мы ехали, чтобы узнать покупателя. Так?

— Так!

— И вдруг перед нами в магазин приезжает профессор и вешает оценщика на струну… Так, что ли?

— Так.

— А зачем?! — засмеялся я весело. — Чтобы ты имя покупателя не узнал?

— И для этого тоже, — сказал Константин мрачно.

— Зачем?! — не унимался я. — Вы же вместе ищете одну вещь!

— Мы ищем разные вещи,— охладил меня Константин.

— Ну да, — вспомнил я. — Он же зеркало еще ка— кое-то ищет…

— Зеркало — отмазка,— сказал сурово Константин. — Главное — бумаги! Он ищет бумаги, о которых я не знаю, и он очень не хочет, чтобы я про это узнал. Он вешает оценщика, чтобы тот не открыл мне его секрет, это во-первых…" А во-вторых, для того, чтобы предупредить Покупателя, что он уже знает его и просит срочно вернуть гарнитур вместе с бумагами… Я понятно излагаю?

Я задумался, а Константин посмотрел на часы и стал закрывать на кухне окно.

— Еще непонятки будут?

— Будут! — сказал я решительно.

— Предъявляй, — он сел к столу и распечатал новую пачку сигарет.

— Все три убийства выполнены одним способом. По азам криминалистики характер и способ убийства являются доказательствами личности преступника.

Способ, как почерк, как отпечатки пальцев, характеризует личность. Адика подвесил Мангуст. Это мы знаем точно! Оценщик убит точно так же. Следовательно…

— Следовательно, — подхватил Константин, — его тоже убил Мангуст?

— А что? Мы же не знаем, где он теперь шатается…

— А он шатается как раз там, где трупы появляются?

— А что?

— А то! — Константин начал сердиться. — Херовый ты конспиролог. Конечно, способ убийства много значит. Но одним и тем же способом может убивать и один человек, и целый взвод, если они этому способу научены. Я же тебе сразу сказал, Ивас-сик, — спецназовские штучки. Я понятно излагаю?

Его удар был точен, но сдаваться мне не хотелось.

— Ты думаешь, твой профессор тоже в спецназе служил?

Константин хотел закурить, но отбросил зажигалку.

— Во-первых, он не мой… А во-вторых, откуда мы знаем, что он в магазин пришел один?

— Нам Миша сказал…

— Миша говорит только то, что у него как следует спрашивают… и то не всегда. С кем пришел старичок с брошкой, мы у него не спрашивали… Слушай, Ивас— сик, я тебя хвалю, коньяком пою за твое звериное чутье… А ты? Ты теперь профессора защищаешь?

— Стоп! — перебил я его. — Генерал считает, что в игре участвуют трое! Они, мы и кто-то третий… Мы — это ты и профессор… Генерал специально гарнитур вернул, чтобы подставить тебя под третьего…

— Он и подставил!

— Под кого? — улыбнулся я. — Под профессора?!

Константин закурил наконец с наслаждением.

— В том и секрет, Ивас-сик, что профессор наш — одновременно и второй, и третий! Я понятно излагаю? Как второй он вместе со мной, так сказать, официально ищет стулья…

— А как третий — бумаги! — дошло наконец до меня.

Константин устало потрепал меня по щеке.

— Гений! Пусть теперь генерал за нами следит, пускай ждет, пока на нас третий выйдет… Вставим мы за все! И профессору, и генералу! Я понятно излагаю?

Я спросил восхищенно:

— Как же ты догадался?!

Он ответил скромно:

— Звериное чутье. А помог мне ты. Ты сразу, Ивас-сик, вычислил суку… А потом со следа сбился… Я знаю почему.

— Почему? — удивился я.

Весело сверкнула золотая фикса.

— Потому что ты влюбился, Ивас-сик! — Константин довольно прищурился.— И ты ей нравишься. Спрашивала о тебе у «Белосельских». Очень рада была, что сегодня у нас экскурсия. Спорим, Ивас-сик, это она тебя со следа сбила! Ты подумал, Ивас-сик, если профессор такая сука, кто же Натали-то тогда?! — Константин от души засмеялся. — Спорим!

Спорить было нечего: Константин угадал мои мысли почти дословно.

— Не волнуйся, Ивас-сик! Она ни при чем. И Жорик ни при чем. Они нормальные ребята. Он их литературе учит. И Людмила моя у него в семинаре была. Еще до меня. Очень его хвалила как профессора…

Я машинально вмешался:

— Так, может, действительно… Ты ошибся, Костя.

Константин помрачнел.

— Я не ошибся. С первого знакомства он мне не понравился. Не мог я ему простить…

— Чего? — не понял я.

Константин пошел к плите и включил итальянскую кофеварку.