Алексей Яковлев - «Прощание славянки»

Константин плеснул себе коньяку, отхлебнул.

— Интересно… И кто же он? Излагай, советник.

— Я не об этом сейчас думаю…

— А о чем же? — удивился Константин.

— О том, почему он мебель не отдает… Адик, если захочет, любого уговорит, без мыла в задницу влезет… А этого не уговорил… Ни за какие деньги… Значит…

— Что значит?

— Значит, эта мебель дороже денег!

— Как это может быть? — оторопел Константин, — Лучше гор — только горы! А дороже денег — только деньги!

— Я же говорю — Ильф и Петров… Двенадцать стульев…

Константин покрутил фужер в руках, посмеялся тихо.

— Думаешь, в стульях сокровище? Фуфло! Нидерландский дипломат все свои сокровища с собой вывез. Богатейший был человек. Антиквар. Какой ему смысл что-то здесь оставлять?… Все ненужное он здесь распродал. А все ценное увез! За его каретой обоз из шести телег тянулся… Мне месье Леон сам рассказывал…

— Зачем же француз это «ненужное» ищет?

— Он объяснил — память,— Константин рассердился.— Фуфло! Никакого золота в стульях нет. Не морочь ты мне голову, советник.

Я согласился с ним:

— Конечно, в гарнитуре не золото спрятано…

— А что же?

— То, что дороже золота…

Константин поставил фужер на столик.

— И ты знаешь, что это?

Я вспомнил свою картотеку в моем письменном столе. Как мне ее сейчас не хватало!

— У каждого человека свое понятие о ценностях… Я еще очень мало знаю про Геккерна… Но он был человек не простой… Очень не простой… Его из России выслали. По дороге могли обыскать. Выкрасть… Он мог что-то очень важное здесь оставить. Чтобы потом забрать… И не забрал. Не удалось… Слушай, Костя, если спустя столько лет месье Леон ищет этот гарнитур, значит, сокровище не потеряло свою цену!…

— Стоп! — грубо перебил меня Константин. — Допустим, ты прав. Гарнитур уже у покупателя! Он нашел сокровище. Так какого х… ему держать пустые стулья? Сдал бы их давно. И все бы довольны были.

— Кроме месье Леона.

Константин подумал и сказал:

— Не понял.

— Я же говорю — месье Леона интересует не гарнитур, а то, что в нем спрятано!

— Это его проблемы! Он заказал мне гарнитур — я купил. Больше ни о чем мы с ним не договаривались. Что там в этой старой рухляди — меня не колышет. Я понятно излагаю? Я должен вернуть французу гарнитур. Остальное мне не интересно!

Я, улыбаясь, налил себе коньяку и залпом выпил.

— Зато мне интересно, Костя. И месье Леону. Нас это жутко интересует, Костя!

Нюхом конспиролога я чувствовал, что я на верном пути, что я почти у цели…

Константин смотрел на меня с нескрываемым интересом.

— Почему же покупатель гарнитур не отдает? Или еще сокровища там не нашел?…

— Или не может его расшифровать,— подсказал я. — Ждет.

— Чего?

— Адик знал, что французы приезжают?

— Я сказал, что первого приедет заказчик. Пришлось сказать, чтобы Адик поторопился. Последний срок ему дал. А кто заказчик, Адик не знал…

Только тут мне наконец все стало ясно. Первое июня! Никакой это не праздник — это день приезда заказчика. Вот почему так волновался Адик, вот почему он решил за границу линять! Вот почему он меня отправлял в Африку… И меня пожалел мой добрый начальник…

Весь детективный сюжет у меня выстроился с поразительной четкостью.

— Адик о приезде сказал покупателю. Тот отлично понял, кто заказчик. Он-то знает, кому мебель принадлежит. Он с нетерпением ждет француза, чтобы тот помог ему…

— В чем?

— Расшифровать документы, наверное…

Костя хватил коньяку и выругался длинно:

— Ну, ты и накрутил дерьма, советник! Запутал меня в своих парижских тайнах! На хер мне они! Мне стулья нужны! Излагай имя покупателя! Быстро!

Я подумал и сказал:

— Кто он такой, знает Мангуст…

— Он-то откуда знает?

— А по чьему приказу он Адика убил? Своего лучшего друга?

— Не понял.

— Мангуст Адика убил, чтобы тот имя покупателя тебе не назвал. Убил по его приказу! «Вересковый мед»! Понимаешь?

— А кто же тебя заказал?

Я еще подумал и ответил:

— Тоже… покупатель…

— Ты-то при чем? Разве ты его знаешь?…

Я вспомнил, как мы с оценщиком осматривали мебель на Большой Морской. Осматривал ее он, конечно. Я стоял у высокого голого окна и глядел на заснеженную в синих сумерках улицу и на ярко освещенные желтые окна ресторана на той стороне. За большими окнами ресторана мелькали тени. Я ждал, когда кончит оценщик, чтобы поставить свою подпись под описью. Вдруг раздался грохот в просторной нежилой комнате. Оценщик уронил тяжелый стул. Я пошел ему помочь. Оценщик суетился и отпихивал меня от стула. Я, как хозяин, отодвинул его плечом и взял стул. Тогда я и увидел медную бирочку на днище. Но прочесть иностранные буквы не успел. Не об этом я думал. Нужен был мне этот проклятый гарнитур!