Итан Блэк - У Адских Врат

Но больше этот голос Воорта не пугает.

— Я на Кони-Айленде, — говорит Бок. — Где тебя носит?

— Я передумал. Возвращайся на Манхэттен. Поедешь по Уэст-Сайдскому шоссе к мосту Джорджа Вашингтона. Позвонишь, когда будешь подъезжать.

— Я начинаю терять терпение, — произносит Бок.

— Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе, — отвечает Воорт.

Он съезжает на дорогу, ведущую в пригородный поселок Уэйн-Хиллз. «Городок, одурачивший британцев» — гласит вывеска. Воорт знает, что двести лет назад здешние колонисты указали британской армии неверное направление, когда «красные мундиры» гонялись за Вашингтоном. «Вашингтон пошел вон туда». И тому подобное.

— Да хватит уже, Леон. Я всего лишь скромный коп. Держу пари, ты-то не один, верно? Мне надо подготовиться к встрече с тобой, иначе у меня не будет ни единого шанса. Ни мне, ни Микки не спастись, если мы встретимся на пляже.

Бок молчит, хоть и неохотно, но соглашаясь с такой логикой.

На светофоре Воорт сворачивает с трассы, а потом делает левый поворот возле бензозаправки «Шелл». Теперь он в жилом районе.

— Больше никаких изменений, — говорит он. — Мне просто нужно время, чтобы придумать безопасное место, чтобы вернуть тебе клиента. Мы с тобой в разных весовых категориях, Леон. Я не умею вытаскивать идеи из шляпы.

Он въезжает на тенистую улицу; в тумане смутно виднеются одноэтажные домики.

— Я тебя предупреждал, Воорт… если мы увидим полицию…

— Полицию? — переспрашивает Воорт, изображая потрясение. — Не думаю, что ты знаком с законами нашей страны. Поверь, ни тебе, ни мне полиция не нужна.

Он снижает скорость, проезжая мимо черного «одиссея», припаркованного на заросшей травой обочине перед стоящим в стороне от дороги одноэтажным домиком. Когда «субару» сворачивает на подъездную дорожку, водитель «одиссея» с удивлением узнает Воорта.

— Перезвони мне, когда доберешься до моста, — заканчивает Воорт и нажимает отбой. Он въезжает в открытый гараж и выключает двигатель. Мотор стучит, остывая.

Кузены Берт и Нильс Воорт, работающие в прежнем участке Вима, уже вышли из «Одиссея» и быстро идут к «субару» с оружием в руках. Их дело — защищать дядю. Они узнали кузена, но заметили и человека на заднем сиденье.

Воорт выходит из машины и тыкает пальцем в Стоуна:

— Это друг.

Кузены останавливаются, и Нильс что-то говорит Берту, но Воорт их не слышит. Ни один из них не заговаривает с Воортом и не проявляет радости. В последний раз он видел обоих полтора месяца назад, на дне рождения Брейна. Кузены уходят обратно в фургон.

«Так вот как будет впредь, если это „впредь“ вообще будет».

— Мне надо в уборную, — подает голос из машины Стоун, возможно, полагая, что Воорт планирует держать его в этом доме.

— Это дом моего дяди. А эти люди — мои кузены.

Глаза Стоуна широко открываются.

— Бок угрожал изнасиловать их детей…

Стоун ничего не может поделать. С его губ срывается стон. Он не знает, что семья отказалась от Воорта, и, несомненно, очень боится.

— По-прежнему хочешь войти? — спрашивает Воорт. — Мы пробудем здесь до пяти.

«Я даже не уверен, что меня впустят».

Стоун отворачивается и смотрит на полки с краской и садовым оборудованием. Они слишком далеко — не достать.

— Кстати, я не забыл, что ты не ответил на мой вопрос, — добавляет Воорт. — Ну, помнишь. Насчет «Кандейс».

Он проходит по короткому коридору. «Эх, Вим!» Почти все вышедшие в отставку копы предпочли бы перебраться во Флориду или Аризону. И только Вим переехал в Джерси. Дядя Воорта любит музеи и концерты. Его дети по-прежнему живут в Бруклине. Вим остался бы в Нью-Йорке, даже если бы город был заражен радиацией. И конечно, ни за что бы не уехал, пока он член семейного совета, хранитель ключей от церкви.

«Вим, ты поддержал меня на собрании. Поддержи и сейчас».

— Рад видеть тебя, племянник, — угрюмо говорит дядя, открывая дверь раньше, чем Воорт успевает постучать. Как и прочие Воорты, он, вероятно, все время следит за подъездами к дому.

На нем шлепанцы и светло-серый — подходящий по цвету к густым волосам — шерстяной кардиган, который согревает его под гудящим кондиционером. В свои семьдесят четыре года это все еще крупный и энергичный мужчина, хотя несколько лет назад ему пришлось завести очки. Другие дяди называют Вима Человек-Печь. Температура его тела схожа с темпераментом. Раскаляется слишком быстро.

Воорт сам удивлен силой своей реакции на простое приветствие Вима. Подавляет переполняющие его эмоции.