Кен Бруен - Стражи

— Ну и город! В какую гостиницу?

— «Бейли».

— Никогда не слышала.

Я обрадовался: значит, гостиница все еще принадлежит старому Голуэю.

— Мой друг Шон умер.

— Старый пердун, хозяин пивнушки?

— Да.

— Мне очень жаль. Думаю, он мне нравился. Слушай, я могу попросить у клуба фургон, помочь тебе переехать.

— Не надо, все в такси влезет.

— Ладно. Ты в следующую пятницу свободен?

— Если меня не поймают.

— Я замуж выхожу.

— Шутишь… за кого?

— За Эверетта, он тоже артист.

— Сделаю вид, что имя для меня что-то значит. Вот это да!.. Прими мои поздравления… Я что хочу сказать… Долго вы встречались?

— «Встречались»! Вспомни, в какой век живешь, Джек Мы вместе уже… ну… долго.

— Сколько? — спросил я.

— Почти три недели.

— Да, как только ты выдерживаешь такой темп?

— Ты не поведешь меня к венцу? Понимаешь… ты только один старый мужик среди моих знакомых.

— Спасибо… Конечно, я буду рад.

Подошло время скачек.

Я включил телевизор и взял программку. Нервничал ли я? Вытер легкий пот со лба. Ладно… возьму пива. Ну вот, на экране результаты. Сначала ничего не увидел. Черт, может, он вообще не бежит? Ну давайте же…

РОКЕТМЕН… 12/1

Господи!

Выиграл!

Закончил при 12/1, а я получу 35/1. Сплясал джигу, затем сжал кулаки и крикнул:

ДА!

Поцеловал экран и сказал:

— Ты мой хороший!

Быстро подсчитал в уме. Сердце колотилось. Целых семь тыщ. Достал заявку, убедился, что нет никаких ошибок. Нет, все ясно как божий день.

Раздался стук в дверь.

Я открыл. Линда.

— Да?

— Джек, не хочу надоедать, но ты уже нашел себе жилье?

— Нашел.

— Ну здорово… Хорошее?

— Какая тебе разница?

— Не хочу, чтобы мы расставались поссорившись.

— Ну разумеется. Ты меня выгоняешь, но это не должно повлиять на нашу дружбу.

— Я чувствую себя неловко.

Я громко рассмеялся и сказал:

— Какая трагедия! Ради бога, не истязай себя. — И захлопнул дверь.

В целом мой последний вечер в это квартире выдался удачным.

В чрезвычайно важных делах стиль, а не искренность имеет наиважнейшее значение.

Насилие требует холодного и убийственного стиля.

На следующее утро я пил кофе и вспоминал, не забыл ли чего уложить. Передавали новости. Я слушал вполуха, пока не услышал по местному каналу:

Сегодня утром из воды у пирса Ниммо выловили тело молодой девушки. Прибывшие на пирс гвардейцы безуспешно пытались вернуть ее к жизни. Это десятый подросток, совершивший самоубийство в этом самом месте.

— Это снова он, — сказал я.

Зазвенел телефон. Это была Энн, которая без всяких вступлений спросила:

— Ты слышал новости?

— Да.

— Ты мог бы этому помешать. — И повесила трубку.

Будь у меня бутылка, я в ней утопился бы. Позвонил и вызвал такси. Вынес вещи и стал ждать у канала. Закрыв дверь квартиры, не оглянулся.

Таксист был из Дублина и очень этим гордился.

Я сказал:

— Гостиница «Бейли».

— Где это?

Я рассказал ему, как ехать, и он удивился:

— Как же я никогда ее не замечал?

Я не ответил. Он всю дорогу разглагольствовал по поводу того, что Общество анонимных алкоголиков делает неправильно. Я издавал соответствующие звуки. Подъехав к гостинице, он оглядел ее и заметил:

— Черт, неважно смотрится.

— Это как анонимные алкоголики… смотреть надо изнутри.

Миссис Бейли сидела на своем месте и спросила:

— Портье нужен?

Я покачал головой.

Она добавила:

— Джанет прекрасно убралась в комнате. — Протянула мне связку ключей: — Можете уходить и приходить, когда хотите.

Что еще человеку надо?

Я представлял себе Джанет молодой девушкой. А она была, пожалуй, даже старше миссис Бейли. Ждала меня у дверей и с чувством пожала мне руку, добавив:

— Замечательно, что вы из Голуэя.

Комната оказалась большой, светлой, с огромными окнами. На столе стояла ваза с цветами. Джанет вошла за мной и объяснила:

— Это вроде «добро пожаловать».

Ванная комната тоже просторная, ванна — огромная, множество свежих полотенец. На столике около кровати — кофейник и пачка очень хорошего печенья.

Я сказал:

— Вы так постарались!..

— А, ничего особенного! У нас не было постоянных жильцов с той поры, как мистер Уэйт преставился.

— И долго он здесь жил?

— Двадцать лет.

— Я столько же проживу.

Она широко улыбнулась. От всего сердца. Она из тех женщин, которые никогда не злятся и не грустят. Она выглянула в коридор, как будто кто-то мог подслушать, и сказала: