Кен Бруен - Стражи

Саттон пощупал пульс:

— Сдох гад.

— Что?

— Он умер.

— Господи!

— Нам лучше поскорее отсюда убраться. Давай-ка все приберем.

Мы даже положили кассеты на место. Уходя, Саттон протер все дверные ручки и сказал:

— Давай надеяться, что они подумают, будто он упал нечаянно.

Мрачная связь

Саттон довез меня до дома. По дороге мы не разговаривали. Теперь он спросил:

— Мне зайти?

— Нет.

— С тобой все будет в порядке?

— Понятия не имею.

— Слушай, Джек… Это был несчастный случай. К тому же велика ли потеря? Этот парень — настоящее дерьмо, воздух без него станет чище.

— Да. Увидимся.

Не успел я открыть входную дверь, как появилась Линда и сказала:

— Привет, Джек.

Я не ответил, протиснулся мимо. Слышал, как она возмутилась:

— Это надо же!

Да плевал я на нее! Прежде всего я принял душ. Так тер кожу, что стало больно. Все еще ощущал слюну Форда на своем лице. Как ожог. Зазвонил телефон, я снял трубку и проворчал:

— Что надо?

— Джек, это Энн.

— Да… так в чем дело?

— Ты в порядке?

— Черт. Перестаньте вы все задавать мне этот дурацкий вопрос. — Я швырнул трубку.

Надел рубашку большого размера с надписью:

ДАЙ ЕМУ ПИНКА!

Напялил древние штаны. Еще одной стирки они не выдержат. Обычно в этом облачении я мерзну.

Но не на этот раз.

Достал бутылку коньяка. Я человек простой, коньяк ненавижу. Похмелье после него зверское. Сломал печать. Прошел в кухню и вымыл стакан. Тот самый. На донышке все еще можно было прочитать: «Роше», $ 4.99. Вымыл тщательно, чтобы не пахло текилой. Вернулся в гостиную. Бифштекс, который я съел у Форда, лежал в желудке, как кусок свинца.

Попытался вспомнить все, что думал насчет коньяка. Особенно, что говорил О'Нил по поводу того, что он отбирает у тебя тот самый воздух, который дает.

Вслух сказал:

— Да-да… Да. Да. Да. — И сделал первый глоток

Нормально.

Даже неплохо. Более того: легко пошел.

Налил еще.

В «Анонимных алкоголиках» предупреждают о приступах жалости к себе. Мол, бедный я, бедный, налью-ка еще. Впрочем, я уже приложился.

Верно!

Разумеется, меньше всего я испытывал чувство жалости.

Жаль, конечно, что чертов говнюк разбил голову о журнальный столик. Или журнальный столик разбил ему голову? Я постарался выкинуть из головы эту картину.

Большая ли это потеря? Извращенец, портящий молодых девчонок

И все же я не находил себе оправдания.

Зазвонил телефон.

Снял трубку:

— Слушаю.

— Джек, это Саттон.

— Понял.

— Как ты там?

— Нормально.

— Небось пьешь?

— С чего ты взял?

— По твоей речи сужу.

— Ты кто? Моя мать?

— Слушай, брось этот тон. Я просто хотел сказать, что ты не один, приятель. Я заскочу, закажем большую пиццу, видак посмотрим.

— Прямо как свидание.

— Господи, Джек. Не знаю, что ты там пьешь, но на тебя это не похоже.

— На тебя тоже. — И я повесил трубку.

Теперь я принялся расхаживать и приговаривать:

— Кому ты нужен, мне на фиг не нужен. И пусть никто не звонит.

Я вырвал из стены телефонный шнур. Включил радио, нечаянно попал на лирику. Передавали «Элизе». Мне ужасно нравится, подумал я, завтра первым делом пойду и куплю. Спустя некоторое время, после того как я покрутил диск и попал на четыре разные станции, я уже собирался купить на следующий день:

Элвиса

«Иглз»

Джеймса Ласта

и

братьев Фари.

Потом подумал: «Зачем ждать до завтра?»

Посмотрел на бутылку. О Господи! Почти пустая. Неужели пролил? Наверняка. Это все объясняет. Потребовались усилия, чтобы собраться, поскольку я постоянно наталкивался на мебель. Наконец я был готов и крикнул:

— Сайонара, [2] До свидания (япон.) . ублюдки!

Пустая комната не ответила.

— Доктор, я попала в беду.

— О Господи, милостивый Боже!

Пришел в себя и обнаружил, что руки связаны. Дикое похмелье. Кажется, меня привязали к каталке. Голова разламывалась. Ноги сводила судорога. После «сайонара, ублюдки» я не помнил ничего.

Появилась медсестра, сказала:

— А, мистер Тейлор. Я позову врача.

Что и сделала.

Человек лет пятидесяти. Хвостик на затылке, легкая улыбка на губах. Наклонился надо мной:

— Мистер Тейлор, я доктор Ли. Вы помните, как оказались здесь?

Я попытался покачать головой, но боль была слишком сильной.

Он сообщил: