Борис Шпилев - Бандитский век короток

Пустой, нежилой тишиной откликнулась квартира. Никто не закричал радостно, не щелкнул, открываясь, замок.

«Наверное, нет никого. Наверное, все ушли куда-то», — повторял про себя Гром, еще и еще раз нажимая на кнопку звонка. Как же так, ведь он сообщал телеграммой день приезда.

— Ты чего трезвонишь, обалдуй чёртов?! Чего трезвонишь? — Надтреснутый голосок гулко раскатился в пустой тишине подъезда. Гром обернулся: из приоткрытой двери квартиры напротив боязливо выглядывала маленькая старушка. Одной рукой она запахивала на груди ветхий халат, а другой опасливо придерживала ручку двери. Ее слезящиеся глазки гневно сверкали.

— Это же я, Клара Павловна. Я, Алёша. Вы что, не узнаете меня? — сказал Гром враз севшим голосом. Старушка нерешительно сделала шаг из квартиры и замерла, подслеповато, снизу вверх вглядываясь в лицо Алексея. Из её намертво провонявшей квартиры вышла маленькая белая кошечка и потерлась о штанину Грома.

Соседка наконец узнала его и вдруг неожиданно заплакала, запричитала в голос, упав Алексею на грудь.

— Господи, Алёшенька, мальчик мой, горе-то какое, вот горе-то, а?! — Старуха тяжело повисла у него на руках, готовая потерять сознание.

— Подождите, Клара Павловна, я ничего не понимаю, — чужим голосом повторял Гром, чувствуя, как захлестывают его мутные волны холодного скользкого ужаса. — Я ничего не понимаю, какое горе, у кого?

Старушка разом перестала плакать и в свою очередь со страхом уставилась на него.

— Так ты что же, ничего не знаешь?

В салоне «шестёрки» было так накурено, что хоть топор вешай. Рулев приоткрыл окно и раздавил в забитой пепельнице очередной окурок. Снова похолодало. Майор повернул ключ зажигания и включил печку. Второй час он ждал Грома у его подъезда. Несколько раз он порывался подняться к нему в квартиру, но не решался.

Хлопнула подъездная дверь, и тёмная фигура опустилась на покосившуюся лавочку, замерла сгорбившись. Замерцал в темноте огонек сигареты…

Выйдя из машины, майор присел рядом, прикурил новую сигарету от окурка старой, покосился на Грома и произнёс тихо:

— Ну, здравствуй, что ли, капитан.

— Здорово, Витек, — глухо отозвался Алексей после долгой паузы.

Они помолчали. Заметив, что его друга бьёт крупная дрожь, Виктор Михеевич сказал:

— Одет ты не по погоде, Гром, пойдём-ка в машину.

Алексей поднялся и медленно, как автомат, пошел, загребая ногами снег и сутулясь. Рулеву показалось, что его друг не очень понимает, где он находится и что с ним происходит.

Согревшись в машине, Алексей перестал дрожать. Он выпил сто граммов коньяка, налитого майором, закурил, отказавшись от шоколадки, и, глядя в ночь за лобовым стеклом, тихо спросил:

— Кто их убил, Витя?

Этого вопроса Рулев боялся больше всего. Он знал, что будет после того, как он назовет Грому имя. Будет война. А война в его, майора, родном городишке, покой которого он обязан охранять и защищать, была недопустима, и Рулев заюлил:

— Видишь ли, материалы следствия не позволяют пока с уверенностью сказать…

— Не ври мне, Витя, пожалуйста, — тихо прервал его Алексей. — Просто скажи.

Никогда еще Рулев не был так противен сам себе, но, сжав зубы, он упрямо процедил:

— Не знаю.

Тягостное молчание повисло между ними. Открыв дверцу, Алексей молча полез из машины. Ухватив за ремень, Рулев рывком вернул Грома на место.

— Не дури. Пойдем к тебе, нам есть о чём поговорить.

— Не, — мотнул головой Гром. — Не пойдём. У меня ключей нет.

— Тогда вот что, едем ко мне. Татьяна с дочкой в отъезде, переночуешь у меня, а утром решим, как жить дальше.

В просторной уютной квартире Виктора Гром немного оттаял. Он поковырял вилкой котлету, затем, решительно отодвинув тарелку, поднял на Виктора совершенно больные глаза и попросил:

— Расскажи мне, как это случилось?

Майор хватил полный стакан коньяка и начал рассказывать.

История была самая обычная и потому особенно страшная в этой своей обыденности. Всё началось с того, что год назад отец Грома, Иван Михайлович, решил открыть свой магазин. Кое-какие деньги в семье были. Иван Михайлович подзанял у знакомых недостающее, выправил разрешение на торговлю, заплатил что положено и, построив неподалёку от дома павильончик, начал торговлю. Месяца два всё шло хорошо. Жена-бухгалтер занималась деньгами, а младший сын мотался на машине, доставляя товар. Вот только денег было маловато, все съедали дикие налоги, и магазин пока работал «по нулям», почти без прибыли. Но Иван Михайлович не унывал. Он с нетерпением ждал приезда из Чечни старшего сына Алексея. Заработанные им деньги сразу решили бы все проблемы. Все началось в один из осенних дней. У входа в магазин вальяжно затормозил «мерс», и трое «интеллигентных» молодцов в кожаных плащах прошли в маленький кабине-тик Ивана Михайловича. Они были вежливы и благожелательны. Не стучали кулаками по столу и не требовали денег. Напротив, они предлагали пустить в оборот их деньги. Немалые деньги. Прямо сейчас. Взамен они хотели самую малость, всего лишь долю от доходов. Ошалевший от счастья Иван Михайлович из осторожности пожелал все-таки узнать имена будущих компаньонов и с удовольствием убедился, что все трое являются сотрудниками солидной юридической фирмы «Бриг», которая, собственно, и желает составить партнерство Ивану Михайловичу. Через неделю честь-честью был заключен договор, и работа пошла на славу.