Аллан Фоллсом - День исповеди

— Прочти…

Гарри немного помедлил, затем взглянул на лист.

«Прочти!

„КНИГА БЫТИЯ 4:9“

Новая книга отца Джонатана Ри».

Все. Аккуратно набрано печатным шрифтом. И ничего больше.

— Гарри, ты Библию-то помнишь?.. Бытие, четвертая глава, стих девятый.

— «Разве я сторож брату моему?»

Гарри выронил листок на кровать.

— Он человек образованный, поймет.

— А потом?

— Будем ждать… Гарри, я буду в Белладжио. Может быть, даже раньше, чем ты. — Ее голос зазвучал мягче, притягательней. Теперь Адрианна смотрела ему в глаза и не отводила взгляд. — И я знаю, как с тобой связаться. Ты же помнишь — по телефону, что у тебя в кармане. — Она выдержала паузу. — Как мы делали… в Риме…

Гарри смотрел ей в глаза, долго не произнося ни слова. Наконец он перевел взгляд на ее грудь.

— У тебя халат раскрылся.

— Я знаю…

Он овладел ею сзади, так ей нравилось, так это было в Риме. Но на сей раз свет оставался включенным, и они занимались сексом, стоя в ванной комнате. Адрианна держалась руками за мраморный край раковины, и они оба смотрели в зеркало.

Он видел, какое удовольствие отразилось на ее лице, когда он вошел в нее. Видел, как оно усиливалось с каждым его энергичным движением. Видел позади ее лица свое лицо. Со стиснутыми челюстями. И чем чаще и сильнее делались его движения, тем выразительнее плясали желваки на его лице. Почему-то видеть себя в зеркале показалось ему непристойным. Словно он занимался этим с самим собой. Но это было не так.

— Да, — звучно выдохнула она, — о, да!..

От звука ее голоса его отражение словно улетучилось, и теперь он видел только Адрианну, как она вскидывала голову с закрытыми глазами, стискивая его внутри себя потаенными мышцами, отчего ощущение от каждого его движения многократно усиливалось для них обоих.

— Еще, — шептала она. — Еще. Сильней. Да, Гарри, сильнее… еще… еще…

Он чувствовал, как учащался его пульс, как горячее и горячее становилось его тело, прижатое к ней. Их тела блестели от пота. Это было как в первый раз. В постели в ее римской квартире. В глаза стекали капли пота со лба. Сердце бешено колотилось. Ее дыхание превратилось в хриплое рычание, заглушавшее шлепки, которые издавали их тела при каждом соприкосновении. Еще и еще. И еще раз. Вдруг она вскрикнула и бессильно уронила голову. В ту же секунду он изверг семя. Его ощущения можно было сравнить разве что с пушечным залпом. Повторявшимся вновь и вновь, снаряд за снарядом, без всякого контроля. Затем его колени подогнулись, и ему пришлось ухватиться за раковину, чтобы устоять. И он осознал, что исчерпал все свои силы.

Как и она.

Ли Вэнь, как обычно, прошел через главный вход с тяжелым кожаным портфелем в руке, со служебным пропуском на лацкане пиджака, кивнув полусонному офицеру армейской охраны, сидящему по другую сторону стола. Войдя в следующую дверь, он сразу повернул из вестибюля налево, в помещение главной диспетчерской, где единственный инженер, женщина средних лет, одним глазом поглядывала на стену с мониторами давления, уровня замутненности и химического состава воды, а другим — в журнал.

— Доброе утро, — сказал Ли Вэнь с начальственной ноткой в голосе.

Журнал моментально исчез.

— Все в порядке?

— Да, все соответствует норме.

Ли Вэнь задержал на ней взгляд, давая понять, что журнал заметил и недоволен. Затем важно кивнул, толкнул дверь и спустился по длинному лестничному пролету на уровень ниже, к фильтрам, в длинное бетонированное помещение, где вода проходила заключительную стадию фильтрации, прежде чем ее закачивали в резервуары, откуда она поступала по водопроводным магистралям в город. Помещение находилось под землей, и здесь было заметно прохладней по сравнению с влажной жарой на улице.

Три года назад станция почти на шесть месяцев закрывалась на модернизацию, но до сих пор ни одного кондиционера так и не установили. Как объяснило начальство, кондиционеры оставили для новой станции, которую построят в начале нового века. Станция по очистке и обработке воды была точно такой же, как абсолютное большинство очистных сооружений Китая, — старой, требующей ремонта и реконструкции. Некоторые, как эта, были модернизированы, когда заскорузлый пекинский механизм наконец-то пришел в действие и преобразованный центральный комитет начал выделять деньги. Вернее, скромные средства и щедрые обещания на будущее.