Аллан Фоллсом - День исповеди

— УРА-А! — заревел в ответ Гарри. — УРРА-А-А!!!

— УРА!

— УРА!

Добряк, ослепленный ударившим в глаза солнечным светом, ничего не видел. Гарри бросился к нему.

— УРА! УРА! — орал он на ходу, не сводя глаз с террориста. — УРА! УРА!

Добряк вскинул автомат в сторону Гарри. В то же мгновение Дэнни вновь двинул вперед свое кресло.

— УРРРРА-А-А-А-А-А!!!

Боевой клич древних кельтов громоподобно раскатился по мраморному залу, в этот момент кресло с сидевшим в нем Дэнни оказалось в поле зрения.

— Пора! — взревел Гарри.

Добряк повернул автомат в сторону Дэнни, но тот чуть раньше кинул в него последние из оставшихся у него бутылок с зажигательной смесью. Одну. И вторую. Они разбились у самых ног Томаса Добряка.

Томас Добряк успел почувствовать лишь один рывок отдачи автомата, а потом вновь утратил возможность что-либо видеть. Вокруг него взметнулось ревущее пламя. Повернувшись, он кинулся бежать. Но чтобы бежать, нужно было дышать, и он, сам того не сознавая, втянул в себя ртом огонь, сразу опалив легкие. Прежде он и представить себе не мог, что такая боль возможна. Он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни даже закричать. Он понимал лишь две вещи — что он горит и что он бежит. Потом само время стало для него замедляться. Он разглядел открытую входную дверь. Небо над собой. Призывно распахнутые ворота вдали. Как ни странно, невзирая на боль, пронизывавшую теперь его тело до последней клеточки, он ощутил глубочайший покой. Не важно, как он распорядился своей жизнью и что будет потом, — болезнь, которая полностью овладела душой Томаса Хосе Альвареса-Риоса Добряка, наконец побеждена. И не важно, что цена оказалась неимоверно высокой, — через считанные мгновения он будет свободен.

Тепловоз продолжал свистеть, Скала с Кастеллетти пустились бегом вдоль рельсов к воротам. Стрельба, гудки, а поезд никак не показывается… Пропади все пропадом, они войдут туда. Но вдруг детективы остановились. В воротах появился охваченный огнем человек и, не останавливаясь, продолжал бежать им навстречу.

Полицейские глядели на него, затаив дыхание. Еще десять футов, пятнадцать… Потом он начал спотыкаться, кое-как пробежал еще несколько шагов и упал на рельсы. На территорию Италии он углубился не более чем на сотню футов.

Гарри услышал, как с глухим стуком соприкоснулись тяжелые створки ворот. Прямо перед ним, раздвинув толпу одетых в голубые рубахи и вооруженных большими винтовками швейцарских гвардейцев, показалась «скорая помощь», сразу же заехала на грузовую платформу и, сдав назад, остановилась у двери вагона. Врач и санитары подбежали к Елене, стоявшей на коленях возле Геркулеса. За какие-то мгновения они ввели ему в вену иглу, подсоединили капельницу и переложили карлика на носилки. Потом его подняли, поместили в машину, и «скорая помощь» уехала; гвардейцы, стоявшие в оцеплении, расступились перед ней и сомкнулись вновь.

Провожая машину глазами, Гарри почувствовал, как будто его покидает частичка души. Когда же «скорая помощь» скрылась из виду, он оглянулся и увидел, что Дэнни наблюдает за ним, сидя в своем кресле. Выражение лица Дэнни сказало Гарри, что брату привиделось то же самое, что и ему: повторение пережитого, когда очень дорогого им человека кладут в санитарную машину и увозят, а они стоят, смотрят и совершенно ничего не могут поделать. Двадцать пять лет прошло с того ужасного воскресенья, когда шеф пожарной команды положил извлеченное из-подо льда замерзшего пруда тело их сестры, накрыв его простыней, в санитарную машину, которая сразу же скрылась в промозглых сумерках. Разница была лишь в том, что прошло четверть века, дело происходило не зимой, а летом, не в штате Мэн, а в Риме и Геркулес был еще жив.

И тут Гарри понял, что позабыл о Елене. Обернувшись, он увидел, что она стоит в одиночестве, прислонившись спиной к стенке вагона, и смотрит на них с Дэнни, не замечая окружавших их солдат. Казалось, будто она понимала всю важность безмолвного обмена мыслями, происходившего между братьями, и хотела бы к нему присоединиться, но не решалась, а может быть, даже боялась помешать. В эту секунду она стала для него самым дорогим человеком на всей земле.

Не задумываясь, без тени сомнения, Гарри подошел к Елене. И перед Дэнни и множеством безликих людей в голубых рубахах, которые окружали их, он поцеловал ее — ласково, со всей любовью и нежностью, какие были у него в душе.