Джеймс Паттерсон - Пятый всадник

Скрытая тенью фигура скользнула к койке. Свет с улицы падал на загорелую кожу ребенка, лишний раз подчеркивая белизну постельного белья. Вся кровать словно плавала в озере света посреди жутковатой тьмы.

Ночное Идолище подняло с пола упавшую обезьянку, положило игрушку рядом с мальчиком и перегнулось через перильца, втягивая воздух шевелящимися ноздрями. Как сладко он пахнет… Ванильным пудингом и сном.

Джейми Суит. Джейми сладкий.

Удачное имя! Длинные ресницы, слегка припухлый ротик Купидона — и ручка, обернутая гипсовой повязкой. Пятилетний ангелочек со сломанным крылышком.

Какая жалость!

Этому мальчику уже не придется играть в мяч. Не доведется падать с велосипеда, рискуя поломать вторую ручку.

Ничего не попишешь.

Джейми сейчас умрет. Такова уж его судьба, таково его предназначение на этой земле.

Ночное Идолище заправило шприц, сунуло в карман пустой пузырек и, шагнув ближе к койке, наработанным движением впрыснуло морфин в капельницу, подключенную через трубку к левой руке мальчика. Вообще-то эта доза предназначалась для пожарного из 286-й палаты: для мужчины весом за 120 кг, с ожогами второй степени и переломанными ногами. Что ж, сегодня ночью ему придется потерпеть, ничего страшного.

Часы мерно отщелкивали минуты. Порой с улицы доносилось шуршание шин, а тут было слышно лишь легкое посапывание ребенка.

Большим и указательным пальцами Ночное Идолище раздвинуло веки маленького пациента. Зрачки успели сузиться до размера булавочной головки, дыхание стало мелким и неровным, по лицу струился пот, превращая кудри в темные загогулины, липнущие ко лбу и вискам.

Словно услышав чужие мысли, мальчик дернулся раз, второй, третий — и выгнулся дугой, распахнув рот в беззвучном крике.

Ночное Идолище коснулось сонной артерии ребенка, поискало пульс, сунуло руку в карман за пуговицами. Положило металлические кружочки на глаза.

— Спокойной ночи, сладкий принц. Спокойной ночи.

Из интеркома раздался голос Бренды: — Лейтенант, третья линия. Уверяет, что очень срочно и что вы ее знаете, хотя имя сообщать отказывается.

Я ткнула пальцем в нужную кнопку, назвалась, и меня сразу захлестнул поток слов. Нодди я узнала даже сквозь треск помех и сдавленные рыдания.

— Ведь он такой маленький! — бормотала она. — Просто сломал себе ручку, а теперь умер! Но почему, зачем?! Я услышала об этом в кафетерии. У него тоже на глазах были пуговицы!

Я набрала номер Траччио, терпеливо выждала, пока он не переключится на мою линию, изложила, что мне нужно и что именно я собираюсь делать.

Затем проглотила кучу советов из разряда «не-вздумай-те-напортачить!», «имейте-в-виду!» и «семь-раз-отмерь!», перемежаемых вопросами типа «вы уверены?», «а она не ошиблась?», «вы понимаете, что я за вас отдуваться не буду?».

При всякой возможности я стальным голосом отвечала:

— Да, сэр! Так точно, сэр!

И я действительно понимала, что меня ждет, если…

Очевидно, что примитивное, тупое прочесывание больницы не даст ничего, кроме массовой паники. Никаких улик, никаких подозреваемых, ниточек к злодею. Вскоре нас затопит лавина возмущенных звонков, жалоб на мою некомпетентность, отсутствие профессионализма, слепую веру в интуицию и — самое главное — на неспособность ПДСФ защитить невинных граждан, служению которым мы присягали.

Но на разработку улучшенного плана просто не было времени.

Умер еще один человек.

Пятилетний ребенок.

Наконец Траччио дал мне «зеленый свет», и я вызвала всю опергруппу.

Они слетелись, точно хищные птицы, боевые соколы, от чьих широких крыльев-плечей потемнело в комнате: Джейкоби и Конклин, Чии Родригес, Лемке, Сэмьюэлз, Макнил и прочие ребята, с которыми я работаю уже несколько лет и на которых научилась полагаться во всем. Особенно сейчас.

Отфильтровывая нотки беспокойства из голоса, я сообщила подчиненным, что в муниципальном госпитале при подозрительных обстоятельствах умер ребенок. Что надо сохранить место преступления и улики в неприкосновенности. Что времени очень мало. И что мы должны найти убийцу практически по нулевым следам.

На хмурых лицах читалась серьезная озабоченность — и в то же время вера в меня, их руководителя.

— Вопросы? — спросила я.

— Никак нет. Все ясно, лейтенант. Мы готовы!

Их настрой начал передаваться и мне, подкрепил отчаянные надежды.

Не прошло и часа после нашего разговора с Траччио, как я, вооруженная необходимыми ордерами, вела за собой настоящий караван из инспекторов и копов, причем некоторых из них пришлось даже позаимствовать у отделов наркоконтроля, разбойных нападений и организованной преступности. Вся наша кавалькада под вой сирен и вспышки мигалок неслась на север, к муниципальному госпиталю.