Майкл Крайтон - Государство страха

– ИПП?

– Да. Информация о подозрительном переводе. Если подозревают, что деньги получены от торговли наркотиками или предназначаются террористам, счет получает специальную пометку. И его отслеживают. Есть способы отследить электронные переводы даже в том случае, когда все данные зашифрованы. Но вряд ли это поможет тебе выйти на управляющего одного из банковских отделений.

– Нет?

– Ни малейшего шанса. Нужно получить специальное разрешение на международном уровне, только тогда тебя могут ознакомить с этими данными.

– Выходит, этот управляющий вряд ли мог проделать все это сам?

– Сильно сомневаюсь. Ну, разве что здесь задействован кто-то еще. Какой-нибудь представитель исполнительной власти, полицейский.

– Человек из таможни, Интерпол?

– Да, в этом роде.

– Тогда к чему впутывать моего клиента?

– Не знаю. Но это явно не случайность. Скажи, может быть, твой клиент придерживается радикальных взглядов?

При мысли о том, что Мортон придерживается радикальных взглядов, Эванс едва удержался от смеха.

– Ничего подобного!

– Ты уверен, Питер?

– Да, конечно…

– Потому что многие щедрые филантропы часто развлекаются или пытаются оправдаться тем, что поддерживают террористические группировки. Именно так происходило с ИРА. На протяжении десятилетий их поддерживали богатенькие американцы из Бостона. Но времена меняются. Сейчас такие вещи уже мало кого забавляют. И твой клиент должен быть крайне осторожен. А раз ты его юрист, то и тебе следует соблюдать крайнюю осторожность. Знаешь, не испытываю ни малейшего желания навещать тебя в тюрьме, Питер.

И он повесил трубку.

Стюардесса Келли налила в хрустальный стаканчик Мортона водки.

– Нет, милая, больше льда не надо, – сказал Мортон. Они взяли курс на запад и как раз в этот момент пролетали над Гренландией, огромным пространством из снега и льда, слегка золотившегося в бледных лучах солнца.

Мортон сидел рядом с Дрейком, тот неумолчно рассуждал о том, что снежный покров Гренландии неуклонно тает. С той же скоростью тают и льды Арктики, и канадские ледники.

– Так, значит, Исландия является своего рода аномалией? – спросил Мортон.

– Да, именно, – кивнул Дрейк. – Аномалией. Во всех других точках ледники тают с угрожающей быстротой.

– Хорошо, что ты рядом, Ник, – заметил Мортон и обнял Дрейка за плечи.

Тот улыбнулся.

– И я рад, что ты у нас есть, Джордж, – сказал он. – Без твоей щедрой финансовой поддержки мы бы никогда ничего не достигли. Ведь именно благодаря тебе мы имеем возможность подать судебный иск от имени вануату, и это страшно важно хотя бы потому, что вызовет широчайший отклик общественности. Что же касается других твоих грантов… Нет, молчу, тут мне просто не хватает слов.

– Вот уж не знал, что тебе может не хватить слов, – шутливо произнес Мортон и похлопал его по спине.

Сидевший напротив Эванс тем временем думал: вот уж странная парочка. Мортон такой большой, добродушный, одет небрежно, в джинсы и клетчатую ковбойку, и впечатление всегда такое, что одежда ему маловата, того гляди треснет по швам на груди и животе. И Николас Дрейк, высокий, тощий, всегда в пиджаке с галстуком, а из тщательно отглаженного воротничка выглядывает худая морщинистая шея, отчего кажется, что рубашки он выбирает на размер-другой больше.

И в манере поведения они были полной противоположностью. Мортон любил, чтоб вокруг были люди, ел с отменным аппетитом, громко смеялся. Обожал хорошеньких девочек, дорогие спортивные автомобили, искусство Востока и пошловатые шутки. На вечеринках у него в особняке на Холмби-Хиллз собирался чуть ли не весь Голливуд; и на следующий день он непременно занимался благотворительностью, выписывал кому-то из гостей чек на кругленькую сумму.

И за всеми этими его благотворительными порывами непременно следил Дрейк, хоть и покидал эти вечеринки рано, иногда даже до обеда. Часто объяснял это недомоганием, своим собственным или кого-то из близких. На деле же он просто был аскетом-одиночкой, терпеть не мог шумные сборища и праздники. Даже произнося речь, он делал это с каким-то отрешенным видом, точно находился в помещении один. Он сознательно создавал такой имидж. Старательно лепил для жаждущей аудитории образ эдакого одинокого странника в пустыне, носителя истины в последней инстанции.

Несмотря на все различия, эти двое были очень дружны на протяжении вот уже лет десяти, если не больше. И разногласия между ними возникали, как заметил Эванс, лишь когда имя Мортона попадало в желтую прессу. Один такой инцидент произошел в Лондоне, когда Мортона арестовали в аэропорту Гэтуик за кокаин (вовсе не его, настойчиво твердил он; наркотик пронесла на борт рок-звезда). В другой раз Мортона сфотографировали с рукой, лежавшей на бедре жены датского министра финансов (она сама ее туда поместила, яростно возражал он; к тому же там был и сам министр, причем не один, а со своей подружкой). А вскоре опять попался, вылезал из лимузина со знаменитой старлеткой, на которой не оказалось нижнего белья.