Я прижимаю пальцы к губам, на которых выступило что-то влажное и горячее. Кровь.
Сара замирает. Мы ошеломленно смотрим друг на друга.
Как? Как до такого дошло?
Краем глаза я замечаю на мокром полу растерзанный альбом. Мой бедный Марли. Я представила, как он, загорелый, сжался в углу дома и с недоумением глядит на маму и тетю Сару.
Меня переполняет чувство стыда. Я встаю и отхожу к стене.
Сара тоже медленно поднимается.
– Ты… ты как? У тебя губа вся…
Я не отвечаю, и она молчит.
Чтобы разорвать гнетущую тишину, Сара шепотом спрашивает:
– Ты знала, что Джейкоб в тебя влюблен?
– Да, – задумчиво говорю я. Хотя поняла я это не сразу. Прошло немало летних дней, прежде чем я заметила, что Джейкоб как-то переменился. Понимаю, я жаждала близкого общения, а он принял это за симпатию, вот чувство и вспыхнуло. Зря я позволила ему остаться у меня на ночь. Я едва не пересекла черту, которую раньше было так хорошо видно. – Между нами ничего не было, – добавляю я, глядя Саре в глаза.
– Зачем ты взяла его в Чили?
– Он попросил. Джейкоб нуждался во мне. Впервые за много лет я снова почувствовала себя… матерью.
Сара сжимает вместе ладони и дрожащим голосом спрашивает:
– Значит, я забрала твоего сына, а ты увезла моего?
Я прекрасно понимаю ее боль. Сара выбита из колеи, она не знает, что с ее ребенком.
– Ты относишься ко мне, как к чужаку, – говорю я, сглатывая кровь. – Как будто все это – Ник, Джейкоб, отмель – принадлежит одной тебе. О Марли ты даже не вспоминаешь, а он души в тебе не чаял, Сара. В тебе и твоих родных. Быстро же ты выбросила его из головы. Сняла фотографию, забыла про танец Майкла Джексона. Только Джейкоб все помнит. – Я делаю глубокий вдох, к горлу подступает ком. – После смерти Марли вы были для меня всем. Кроме тебя и Ника с Джейкобом в моей жизни никого не осталось. Но тебе это не нравилось. Ты хоть представляешь, каково было узнать, что ты соврала о датах вылета, лишь бы я не застала на отмели твоего мужа и сына? – Слезы затуманивают взгляд. – Ты меня отталкивала, вот я и стала писать в альбоме про Джейкоба – других-то воспоминаний у меня больше не будет. Я взяла его с собой в Чили, потому что твоему сыну было больно. Да и не только ему, а нам обоим. Я хотела позаботиться о нем.
– Он там, в Чили? С ним все хорошо?
По лицу Сары текут слезы.
– Да, там. Он в порядке.
Сара закрывает глаза и шумно выдыхает. Я встаю, вытираю губы рукой и начинаю собирать вырванные из альбома страницы. Разглаживаю смятые листы, и Сара решает мне помочь. Подавая последнюю страничку, она сжимает мою ладонь.
– Я не знала, что ты так себя чувствовала, – говорит она, глядя мне в глаза. – Прости меня, Айла. Прости за все.
Оказавшись с Джейкобом в Чили, я понятия не имела, что делать дальше. Смутно помню, как мы еще три часа ехали на юг и как я помогала Джейкобу собраться. Я отправила его в поход с туристической группой, которой руководил мой друг. Джейкоб умолял меня пойти с ним, но я сказала, что мне надо на работу, а ему лучше побыть одному и проветрить голову. Я пообещала, что заберу его из похода, и мы все обсудим, а сама в итоге вернулась в аэропорт и на последние деньги купила билет обратно в Англию – хотела встретиться с Сарой лицом к лицу.
На отмели я застала Сару у берега – она смотрела вдаль, отчаянно желая понять, что случилось с ее сыном. Мы словно поменялись местами, и я решила понаблюдать за ней. Всего несколько часов, максимум день… однако глубоко внутри я наслаждалась ее страданием: теперь поймет… Тем не менее все зашло слишком далеко. Пора с этим заканчивать.
Я беру телефон Сары и набираю номер мобильного, который вручила Джейкобу перед отъездом. В Чили сейчас вечер. Джейкоб ходит по горам с рюкзаком за плечами, а его лицо освещает закатное солнце.
Я подаю Саре ее же мобильник, и она непонимающе смотрит на меня.
– Это его номер, – кивком показываю я на экран.
Сара прижимает телефон к уху, держа одну руку на груди. Она выходит на террасу – дождь наконец прекратился. Небо ясное, светят звезды. Сара опирается спиной о перила, и в свете газовой лампы я по ее лицу вижу, что Джейкоб взял трубку. Ледяной страх, что держал ее мертвой хваткой, уходит. У Сары едва не подкашиваются колени.
– Боже, сынок, это ты! Это ты!
Момент воссоединения матери с сыном. Мне о таком остается только мечтать.
Слыша его голос, я будто наконец замечаю свет в конце темного тоннеля.
Читать дальше