Татьяна Степанова - Царство флоры

Катя должна была прослушать запись допроса позже – Колосов, как только Фаину Пегову привели, сразу же включил диктофон.

Про себя отметил: внешне фигурантка никак не изменилась. Глаза не заплаканы, не опухли, значит, не слишком скорбела о смерти сердечного друга (или пока еще не в курсе?). Волосы стильно уложены, на лице макияж. (А ведь взяли ее не из салона красоты, а из квартиры. Кто же ее причесывает, красит, как куклу Барби, неужто еще один друг сердечный – Алевтина Ойцева? И вообще, раз они вместе живут, кто у них кто? Кто муж? Кто жена?)

— В чем дело? Я вас, кажется, спрашиваю? В чем дело? Звонят, вламываются в квартиру – собирайтесь, едемте с нами. Это что – у нас опять тридцать седьмой на дворе?! С новым гадом, товарищи?!

Колосов вернулся к реальности (а то малость повело куда-то в сторону) – разгневанная и от этого особенно красивая Фаина обращалась к нему. Стояла, выпрямив спину, игнорируя предложенный оперативниками стул.

Колосов тоже встал из-за стола.

— Майор Колосов, уголовный розыск области, – сказал он. – В Воронцове не успел вам, Фаина Игнатьевна, представиться.

— В Воронцове? У Андрея? – Фаина подняла брови. – Ах да… это были вы? И вы из милиции?

— Я из уголовного розыска. Начальник отдела убийств. И приезжал я к Балмашову в Воронцово в том числе и по поводу вас.

— Меня? Но что я сделала противозаконного?

— Я хотел поговорить с вами о покойном гражданине Бойко. Кажется, вам он был известен под именем Арнольд. Ну, и насчет его работодателя – Суслова Аркадия.

— Я знаю только, что Арнольд… он погиб, его убили. – Фаина наконец-то соблаговолила сесть. Полы ее летнего белого пальто из льна разошлись, и Колосову открылись стройные загорелые ноги в открытых босоножках со стразами на умопомрачительной шпильке.

— Вы давно его знали?

— Около полутора лет.

— Близко?

— Хотела узнать ближе, но не успела.

— А Голикова Марата?

— Марат… а при чем тут он? Они не были знакомы с Арнольдом. Я бы такого знакомства не допустила, – Фаина усмехнулась. – Вообще, у них было мало общего.

— Кроме одного – они оба покойники.

— Что?

— Ваш знакомый, ваш приятель Голиков Марат Евгеньевич застрелен.

— Марат застрелен?! Как и Арнольд? – Фаина закрыла губы рукой. – Боже… боже мой… как же это… Нет, это неправда. Вы обманываете, разыгрываете меня.

— Он мертв, вот снимки с места происшествия, – Колосов бросил на стол фотографии.

Фаина наклонилась над ними и вскрикнула. Отвернулась. Реакция ее вроде бы вполне соответствовала ситуации. Однако Колосову она показалась все же излишне нарочитой, театральной – эти жесты, словно заученные на сцене или под объективом камеры.

— Когда это произошло? – спросила она.

— В ту ночь. Когда он уехал от вас.

— От меня? Откуда вам это известно? Он у меня не был.

— Он у вас был, Фаина Игнатьевна. И не надо отрицать очевидные факты. – Колосов проверил в ящике стола диктофон. Позже с Катей они фраза за фразой проанализируют ее ответы, ее тон.

— Да, конечно, если вы откуда-то знаете… Он сам сказал перед смертью? Он не сразу умер, да? Был какое-то время жив? – В ее глазах, таких гневных и презрительных минуту назад, читалась лихорадочная тревога.

— Нет, он умер сразу. В него выпустили три пули.

— Боже… И в Арнольда тоже стреляли. Я думала, что его убили… ну, те люди его круга, с которыми он общался. Он ведь сидел в тюрьме. И он этого не скрывал. Но Марат… Боже, что теперь будет с его матерью? Она этого не переживет.

— Вы знали его семью?

— Мы какое-то время жили вместе, – ответила Фаина. – Потом расстались. Но мы поддерживали ровные дружеские отношения, хотя и виделись потом редко.

— А что же, там, в Воронцове, решили вспомнить старое?

— Все произошло совершенно случайно, – Фаина скромно потупилась. – Я ехала туда по делу и не знала, что встречу его там.

— Почему он уехал от вас среди ночи?

— Это некорректный вопрос, молодой человек.

— Это важный вопрос. Останься он у вас до утра, он был бы жив. Наверное.

— Он всегда был хозяином своих поступков. Хотел – оставался, хотел – уходил.

— Вы поссорились?

— Нет, мы не ссорились.

— Так почему же он уехал? Почему помчался от вас не к себе на квартиру, а к матери на Краснопресненскую?

— К матери? – Фаина помолчала. – Надо же… Он всегда убегал к ней. К маменьке под крыло в трудные моменты жизни.

— Ночь с вами стала для него трудным моментом?

— Думайте, что хотите. – Она отвернулась. – Он просто уехал. А я не стала его удерживать. Считайте – это моя вина.