Татьяна Степанова - Царство флоры

— Балмашову кажется, что у него в доме в его отсутствие кто-то был. Вам он об этом говорил?

— Сначала нет. Видно, он и сам не был до конца уверен. Он сказал мне уже после нападения, когда мы утром встретились. Вот тут он мне все и рассказал. А до этого я замечал, что он как-то уж слишком напряжен, весь на взводе, как пружина. Мне и невдомек было. Я ему: чего ты, Андрюха, расслабься, а он… Теперь-то я понимаю.

— Тогда, утром, когда он вам позвонил, вы приехали к нему?

— Нет, мы очень рано встретились на базе в Воронцове, он попросил, чтобы я приехал туда.

— А почему же не к нему домой, ведь нападение было недалеко от дома?

— Там жена его, Флоранс. Я же вам говорю: он не хочет, чтобы она узнала.

— Она так серьезно больна?

— Вы о ней лучше у него самого спросите. Идет? Я в таких вопросах не консультант.

— И все же он зря отказался писать заявление. Кстати, а почему он отказался?

— А что, заявление поможет? Защитит?

— Ну, вот мы же занялись его делом.

— Занялись. Явилась очаровательная девушка, капитан милиции… Я смеюсь, не подумайте, что в укор или в претензию. Я вообще думал, нас пошлют с Андрюхой как можно дальше.

В этот момент у входа мелодично зазвенел колокольчик, и в магазин шумной стайкой впорхнули три молоденькие девицы – вернулись с обеда продавщицы.

— Вот и смена. Вахту сдал, – усмехнулся Тихомиров. – Оксана, проверь по каталогу, нерине поступили? Два заказа по ним на пятницу и субботу.

— Сейчас проверю, Сергей Геннадьевич. – Одна из продавщиц пошла за стойку к компьютеру, другая нырнула в подсобку, третья поднялась по лестнице наверх.

— И вот, пожалуйста, Екатерине Сергеевне организуйте что-нибудь оригинальное. – Тихомиров улыбнулся Кате.

— Зачем, спасибо, не надо.

— Вы что, цветы не любите?

— Очень люблю.

— Тогда в чем дело? Вы время потратили, жалобы наши проверяя. Пять минут подождите. Вам сейчас все в лучшем виде организуем, дома любоваться станете, нас вспоминать. Марин! – крикнул он зычно. – Спустись, пожалуйста, сюда!

Стук каблучков наверху.

— Такой экземпляр нравится? – Тихомиров кивнул на плазменную панель, демонстрирующую белый цветок.

— Очень.

— Королевский гиацинт. Уже не сезон, но у нас парочка есть.

Каблучки – вниз по лестнице. Катя увидела на ступеньках ту, которую звали Мариной. В джинсах, в черной футболке, в очках, делающих ее похожей на учительницу начальных классов, с легким оливковым загаром на скуластом лице. Она быстро спустилась, излучая приветливость и вежливое внимание к новой клиентке (видимо, так она восприняла Катю).

— Что-нибудь оригинальное, – Тихомиров подмигнул ей, – с гиацинтом.

— Одну минуту, может быть, вот так? – Марина улыбнулась Кате, как улыбалась до этого сотням других клиентов.

«Что мне делать? Я погибаю…» Неужели это она говорила так там, наверху? Откуда что в этом царстве берется и куда что девается с повелительным звоном колокольчика над дверью?

— С гиацинтом желаете? У нас есть, Оксана, принесите из холодильной камеры розовый… нет, белый, лучше белый. – Флорист Марина окинула Катю быстрым оценивающим взглядом. Взяла с полки маленькую изящную корзинку, укрепила внутри ее формочку с шипастой насадкой для цветов. – Две зеленые лилии и что-нибудь такое сюда еще блям-блям… какое-нибудь контрастное пятно… Одну минуту. – Она метнулась в глубь зала.

Катя последовала за ней. Стена зеленого бамбука, подсолнухи в бочке, гобелен. Она подошла к нему почти вплотную.

— Какая красивая вещь, – похвалила она. – Кажется, Никола Пуссен, да?

— Да, это по его картине сделано «Царство Флоры», – ответила Марина. – У нас почти все о ней спрашивают – кто изображен, что означает?

— Вот это Нарцисс, а это… это нимфа Эхо? – Катя указала на пару в самом центре гобелена, возле каменного кувшина с водой. Ей приятно было блеснуть эрудицией и перед этой девицей, и перед Тихомировым, который что-то разглядывал в компьютере. Пусть не думают, что капитаны милиции – какие-то там сундуки с ржавыми замками, затесанные тыковкой. – Не повезло бедной нимфе с таким бойфрендом. Это сама богиня Флора. Танцует себе, ей и горя нет. В небе конями управляет, конечно же, бог Аполлон – Гелиос. Бог Солнца. А вот это кто же? – Она указала на ту, которая, запрокинув голову, смотрела на солнечного возницу снизу с земли с тоской и жадностью, с грустью сердечной.

— Кифия-Подсолнух, – ответила Марина. Занятая составлением композиции, она не оборачивалась на гобелен, отвечая чисто машинально. Видно было, что объяснения давно уже навязли у нее в зубах. – Она всегда смотрит только на него одного, и видит только его, и любит только его. Без него она умирает, вянет. Они все умирают в конце концов, превращаются в цветы. Это «Метаморфозы» Овидия. Пуссен сделал точную иллюстрацию к ним.