Петра Хаммесфар - Сестра

Возможно! Но тогда было самое время что-то понять. На моей стороне не было никого, даже Олафа или Лучии. Волберт не нуждался в этом парне для поддержки. Он был уверен в себе и сказал ему только, что мы пройдем сейчас в лабораторию. С этим он один справится. Снова он вел меня по коридорам и лестницам, на этот раз вниз, в одно помещение в подвале. Там была целая масса техники, и один из его специалистов уже стоял, готовый к увертюре.

Прежде, чем они проиграли мне ленту на автоответчике Роберта, кое-что Волберт считал нужным мне объяснить. Я должна сначала только внимательно прислушаться к голосу и не обращать пока внимания на звучание фона. Если бы он специально не обратил на это мое внимание, возможно, что я бы вообще не заметила никаких фоновых звуков, возможно, я бы считала это шумом пленки. Но это был другой шум.

На пленке было не много. Запись автоответчика оборвалась в тот момент, когда Роберт поднял трубку. Был слышен мужской голос. «Это Биллер». Потом последовали еще немногие фразы, да и они были сжатыми, как будто он очень спешил.

Я пробовала сконцентрироваться на голосе. Но сразу после того, как он представился, мужчина произнес два слова, от которых кровь бросилась мне в голову и пропала всякая концентрация.

«Привет, Роб, жаль, что я не застал тебя лично. Я собрал все, что тебе нужно, чтобы избавиться от проблемы. Пошло быстрее, чем я думал. Я позвоню тебе снова, и мы можем тогда…»

На этом месте прервалось.

Привет, Роб! Это звучало эхом в моей голове. Это было ощущение льда, сковавшего мне сердце. Я знала только одного человека, который так обращался к Роберту. Сержа.

Его голос звучал не так, как всегда, возможно из-за плохого качества пленки. На заднем фоне было много шумов. И еще больше шумов было в моих ушах. Я этого не понимала. А в моей голове все еще разглагольствовал Пиль о том, что я вытесняю свои воспоминания.

То, что я вытесняю, никого не заботило, даже мой собственный рассудок. Приподнялся только крошечный уголок черного одеяла, которым была укрыта та ночь.

И под этим уголком я видела себя, лежащей на постели в маленькой квартирке Сержа и спрашивающей: «Ну, так что? Сделаешь ты мне это одолжение? Здесь же ничего такого. Ты позвонишь Роберту и скажешь: Это Биллер».

Серж постучал себя по лбу. «Что за чепуха! И что я ему потом должен сказать? Ты знаешь вообще, кто такой этот Биллер?»

«Это я как раз и хочу выяснить», — сказала я.

Я помотала головой, чтобы уголок одеяла упал обратно. Я не хотела этого ни видеть, ни слышать. Волберт, очевидно, принял мое мотание головой за отрицательный ответ в том, что касалось узнавания голоса, и поначалу этим удовлетворился. Он запустил пленку снова, и на этот раз я должна была обратить внимание на звуковой фон.

Мне было трудно вообще на чем-либо сконцентрироваться. Но я как-то справилась с этим. Мне даже удалось микшировать голос. «Привет, Роб, жаль, что я…»

Позади голоса был почти равномерный гул. Ну да, в ту ночь шел дождь. Я принимала душ, после того, как Серж отказался… А когда я вышла из ванной, он сказал: «Так, одолжение я тебе сделал. И что теперь?» Если бы я только знала.

Волберт смотрел на меня настолько спокойно и невозмутимо, как будто дело шло только о том, чтобы разобраться, предпочитаю я к завтраку чай или кофе.

«Я так понимаю, — объяснил он, — что этот мужчина хотел предложить встречу. Но это он мог потом лично сказать вашему брату. И, по-видимому, для вашего брата это было настолько важным, что он предпочел еще в ту же ночь встретиться с этим человеком. А вы хотели это предотвратить, фрау Бонгартц».

Теперь он, вероятно, вернулся назад к своей гипотезе. В моей голове был полнейший сумбур. Возможно, он был прав, возможно, я хотела предотвратить, чтобы Роберт еще раз уехал из дома. Потому, что я точно знала, что это было излишним, что не было никакого Биллера, по крайней мере, никакого, который где-то снаружи хотел с Робертом встретиться.

Техник возился с кнопками на своих устройствах. Я все еще ожидала, что Волберт спросит меня, узнала ли я голос. Но на это он больше не тратил времени. Он листал свою записную книжку.

«Господин Торховен утверждает, что он отчетливо слышал, как вы кричали вашему брату — ты останешься здесь или случится несчастье».

Да, конечно, почему бы и нет! Если Йонас это отчетливо слышал! Несчастье тоже тогда случилось. Теперь мы, по крайней мере, говорили открытым текстом. Это мне нравилось больше, чем утреннее лицемерное жеманство.