Дэвид Розенфелт - Скрывая улики

– Полиция проделала громадную работу по расследованию этих преступлений. Полицейские опираются не на умозрительные теории и шаткие предположения – им удалось найти и обобщить факты. Вещи, принадлежавшие убитым женщинам, были обнаружены у Дэниела Куммингза, что абсолютно неоспоримо доказывает его виновность. Как гражданин нашего общества я горжусь нашей полицией. По сравнению с тем, что сделали эти люди, моя задача проста. Я всего лишь должен изложить вам факты, чтобы вы могли вынести свое решение.

Обвиняемый не только совершил эти убийства, но еще и позволил себе издеваться над нами, издеваться над полицией. Господин Куммингз делал вид, будто он единственный человек, с которым убийца выходит на связь, единственный человек, которому убийца доверяет рассказывать о своих злодеяниях. Куммингз пытался нас убедить, будто убийца затаился в засаде и делает свои черные дела под покровом ночи.

Дальше этот процесс будет вести судья. Я же считаю своим долгом донести до вашего сознания одну простую мысль. Нам вовсе не обязательно знать мотивы этих преступлений. Мы можем только предполагать, какие причины толкнули Дэниела Куммингза на этот путь, но настоящий ответ по-прежнему будет таиться в темных глубинах его сознания.

Мы не обязаны искать в его действиях мотив, для нас этот мотив уже не важен. Что сделано, то сделано, и ничего невозможно исправить. Боюсь, что это прозвучит несколько жестоко, но задача присяжных вовсе не в том, чтобы сочувствовать, и вовсе не в том, чтобы пытаться понять подсудимого. Этот суд призван избавить общество от опасности. Именно вам как представителям этого общества предстоит принять простое решение и тем самым выполнить свою великую миссию.

Он повернулся и указал рукой в сторону Дэниела.

– Этот суд призван сказать вам, Дэниел Куммингз, что с убийствами отныне покончено. Теперь пришел ваш черед дрожать от страха, ожидая решения своей участи.

Он снова повернулся к присяжным.

– Благодарю за то, что выслушали меня.

Такер показал высший класс – у меня даже дух захватило. Боюсь, мне не под силу тягаться с таким зубром. Все, что я мог сделать в ответ, это донести до присяжных, что мы не собираемся немедленно сдаться и умереть.

Я встал.

– Уважаемые дамы и господа, присяжные заседатели! Это была великолепная речь, не правда ли? Не знаю, как вы, а я просто заслушался и ловил каждое слово, сказанное господином Закри. Разумеется, у меня были на то свои причины, несколько отличные от ваших. Лично я ожидал услышать хотя бы одно слово правды. И до сих пор не теряю надежды на то, что оно когда-нибудь будет сказано.

Господин Закри посчитал нужным умолчать о некоторых обстоятельствах рассматриваемого дела, поэтому я намерен сделать это за него. У меня достаточно времени, чтобы исправить его ошибки. Как и следовало предполагать, он назвал Дэниела Куммингза убийцей. Боюсь, что это его главное заблуждение, но к нему мы вернемся чуть позже.

Господин Закри говорил о неопровержимых уликах, найденных полицией, имея в виду вещи, принадлежавшие жертвам. Из его слов могло сложиться впечатление, будто эти предметы туалета были непосредственно надеты на господина Куммингза. Однако должен подчеркнуть, что они всего лишь были найдены у него дома и в багажнике его автомобиля.

В этот момент я сунул руки в карманы брюк и не обнаружил там бумажника. С растерянным видом я принялся шарить по всем карманам.

– Прошу простить меня, господа… Кажется, я потерял свой бумажник.

Я вернулся к своему столу, быстро просмотрел разложенные на нем папки с документами и даже заглянул в портфель. В замешательстве я взглянул на Кевина, но тот лишь всплеснул руками, всем своим видом показывая, что понятия не имеет, куда мой бумажник мог подеваться.

Потом я прошел к столу, за которым сидели представители стороны обвинения. Быстро осмотревшись, я полез под стул, на котором сидел Такер. Мой бумажник отыскался под ножкой стула. Я вытащил его оттуда и, радостно улыбаясь, показал всем.

– Господин Такер, ну как вам не стыдно?.. Господин судебный пристав, пожалуйста, задержите этого человека!

Присяжные заседатели, которые до самого последнего момента не могли взять в толк, что происходит, захохотали во все горло. Такер завопил, что он протестует. Судья Кэлвин, который, как я подозреваю, втайне получил удовольствие, наблюдая эту сцену, накинулся на меня и в довольно грубой форме потребовал не превращать судебное заседание в цирковое представление.