Эрик Гарсия - Ящер [Anonimus Rex]

— Я уже все рассказывала полиции. Сотни раз. И целому эскадрону частных детективов вроде вас, нанятых то одной, то другой компанией. Я и собственных детективов нанимала.

— И?

— И они остались с пустыми руками. Все до единого.

— Что же вы им рассказали?

Она поддерживает нашу игру:

— А газет вы не читаете?

— Нельзя доверять всему прочитанному. Почему бы вам не повторить мне то, что говорили копам?

Миссис Макбрайд глубоко вздыхает и, прежде чем начать, устраивается в кресле с широкой спинкой:

— Я рассказала им то же, что и всем остальным. Что рождественским утром я пришла в офис Раймонда, чтобы завернуть с ним подарки. Что обнаружила мужа лежащим ничком на ковре в луже крови. Что с криком выбежала на улицу. Что очнулась через час в полицейском участке, не вполне понимая, как я там очутилась и что вообще произошло. Что рыдала шесть месяцев кряду и лишь теперь нашла в себе силы откладывать слезы на вечер, когда оказываюсь в постели одна. — Нос у нее дрожит; она замолкает, переводя дыхание, и смотрит мне в глаза. — Примерно это вы хотели услышать, мистер Рубио?

Вот самый подходящий момент для соболезнований. Я снимаю шляпу, обнаружив при этом еще одно назначение моего новоприобретенного аксессуара, и говорю:

— Я глубоко сочувствую постигшей вас утрате, мадам. Мне известно, как это может быть тяжело.

Отрывистым кивком она принимает мои соболезнования, и я возвращаю шляпу на место.

— Они обшарили весь офис, — продолжает вдова, — они обшарили наш дом. Я предоставила им всю финансовую документацию — ладно, почти всю, — и никакого толку.

— Расследование… затянулось, как говорится?

— Скончалось, как говорится, — уточняет она.

— А как насчет отчета коронера?

— Что?

— У вас есть копия?

Джудит качает головой, теребит блузку.

— Думаю, копия осталась в полицейском участке.

— Надеюсь. Вы запомнили что-нибудь из отчета?

— Например?

— Например, убил вашего мужа другой дин или нет. — Эту информацию в Совет не передавали — «они над этим работают», как я слышал перед самым изгнанием из рядов, и я очень сомневаюсь, что судебные светила собрали все данные воедино за прошедшие девять месяцев.

— Я не знаю, что они там решили, но сама не верю, что на него напал дин.

— Вы так думаете или вы знаете это?

— Никто не знает, но я совершенно уверена.

— Откуда такая уверенность?

— Мне сказали, что он убит из огнестрельного оружия. Этого вам недостаточно?

Я пожимаю плечами:

— Случается, и мы носим оружие. Капоне и Элиот Несс — вот два Диплодока, именно так решавшие вопросы, сами знаете.

— Ну, так я нутром это чувствую. Мне кажется, представители вашей профессии часто действуют по наитию, разве нет?

— Если интуиция оправданна, она может стать мощным оружием, — соглашаюсь я.

— Думайте, что хотите, мистер Рубио. — Она бросает взгляд в зеркало, поправляет прическу. Джудит Макбрайд явно собирается поставить точку в разговоре. — В полдень я приглашена на обед, я не сказала?

— Мы почти закончили, — заверяю я. — Еще несколько минут, пожалуйста. У вашего мужа были враги? Дины или люди? — Ненавижу этот вопрос. Любой с такими деньжищами просто обязан иметь врагов, хотя бы потому, что в глубине души никто не любит тугие кошельки в чужих карманах.

— Разумеется у него были враги. Он был очень удачлив. В этом городе такое небезопасно.

Пора ее озадачить. Я достаю сигарету, щелчком подбрасываю ее ко рту. Пока она медленно, как в кино, летит к моим губам, словно вырвавшаяся из рук дирижерская палочка, я соображаю, что несмотря на все мои фантазии, практики здесь у меня никакой. Первый блин бьет меня по носу, и сигарета падает на пол. Очень непрофессионально. Я застенчиво ухмыляюсь и поднимаю сигарету.

Миссис Макбрайд хмурится:

— Мы не разрешаем курить в «Макбрайд-билдинг», мистер Рубио. Старое правило моего мужа, и я не вижу причин его отменять.

— Я не собираюсь курить. — Еще один щелчок, и на этот раз я ловлю сигарету на край губы. Превосходно. Теперь она висит, как положено. Совсем хорошо.

Миссис Макбрайд смеется, и в этой улыбке растворяются еще десять лет морщинок и прочих изъянов. Если я смогу радовать ее и дальше, она вернется в свою предыдущую жизнь. Но у меня другая работа.

— Расскажите мне о Доноване Берке, — прошу я, и улыбка тут же сходит с ее лица. Я наблюдаю, как она пытается с этим бороться, напрягает губы, принуждает, натягивает, но улыбка не возвращается.