Чарльз Маклин - Молчание

Он посмотрел на часы. Тридцать минут!.. На поездку, которая должна была занять десять. Но не винить же малыша за то, что он покочевряжился. Откуда ему было знать, что все в порядке? Естественно, он испугался. Они благополучно выбрались из дома, но в парке Нед проснулся у него на руках, разревелся и стал вырываться. Джо удалось успокоить его, только когда он сказал, что они едут за одеяльцем. А потом вместе отправятся в большое путешествие.

Познакомившись поближе, они научатся доверять друг другу: все-таки кровные узы что-то да значат. То, что Нед заговорил с ним именно сейчас, в машине — ведь он впервые в жизни услышал голос своего сына, — только подтвердило его теорию. Джо был уверен, что его приезд сделал свое дело. Его вмешательство — назовите это кармой, если угодно, — помогло мальчику обрести голос.

Оглядев напоследок комнату, Джо выключил свет и еще немного постоял, слушая глухой гул работающего вхолостую мотора и — после короткой паузы на пленке, которую он поставил для Неда, — размашистое вступление к «Однажды во сне» из «Белоснежки». С чемоданом в руке.

Потом прошел по коридору в сторону гостиной.

Дверь ее была приоткрыта, и Джо уловил кисло-сладкий запах паленого, который на лестнице стал сильнее.

Он резко остановился.

Звук шагов, эхом повторявших его поступь, не затих. Внизу кто-то ходил. Джо услышал, как заскрежетали по гравию ворота гаража, затем — щелчок открывшейся дверцы автомобиля. Он бросился назад в спальню и, выглянув в окно, успел заметить, как на водительское место внедорожника усаживается крепкий, коренастый мужчина.

Джо увидел, что мальчик оглянулся.

В ту же секунду тощий — Донат — вышел из гаража, перекинув через плечо что-то похожее на монтировку.

Все это время они были здесь — ждали его.

Том Уэлфорд не сдвинулся со своего аванпоста на границе террасы и верхнего газона. С бутылкой бренди в одной руке и сигарой в другой он сидел, развалившись в кресле, и смотрел на навигационные огни торгового судна, взявшего курс на океан. Он провожал глазами расплывчатый профиль корабля, пока тот не миновал неподвижные огни Рая, [57] Рай — городок на материковом побережье пролива Лонг-Айленд. ненадолго их заслонив, затем — ряд небольших городков на уходящем вкось побережье Коннектикута и, наконец, помигав напоследок красными сигнальными огнями правого борта, с протяжным стоном туманных горнов растворился в ночи.

Вопреки собственному нетерпению Том потянул еще минуту — вдруг зазвонит телефон, — с угасающей надеждой прислушиваясь, не хлопнет ли, просигналив о возвращении домой, дверца машины под лоджией, потом нащупал мобильник, лежавший рядом на широком деревянном подлокотнике, и нажал кнопку повторного набора номера в Овербеке. Если трубку снова снимет Карен, говорить он не сможет, но хотя бы убедится, что с женой и сыном все в порядке. За прошедшие полчаса он звонил туда уже пятый раз.

Том ждал до последнего и дал отбой до того, как Хейнс ответил. Не желая слышать звук его голоса, сохранившегося на автоответчике.

Потом допил бренди, поглощая его негреющий огонь, и снова наполнил бокал. Он почувствовал, что потеет: под мышками было мокро, как после пробежки.

Делать было нечего — только ждать.

Задумчиво глядя на фотографию, которую он достал из кармана (нельзя было на вечере упускать Карен из виду, даже на минуту), Том пытался убедить себя, что рано или поздно она все равно вернется домой. Куда ей деваться? Пусть дело приняло непредсказуемый оборот: вожжи выскользнули у него из рук, — но, что бы ни случилось, она должна сознавать, что ее с Недом дом — здесь.

Теперь, когда они снова втроем.

Наклонившись вперед, Том взял с садового столика тяжелый светильник «Тиффани» и поднес пламя к уголку фотографии. Одно из добавочных разоблачительных творений детектива, она была единственным физическим доказательством того, что Том знал о существовании Хейнса, что подозревал жену в измене и предполагал, что их сын мог быть не просто удовлетворительным результатом ее «непорочного зачатия» от подогретой капли слизи из контейнера со сжатым азотом.

Как подчеркивал доктор Голдстон, это не тот бизнес, где выгодно хранить записи. Все остальное, все мерзкое содержимое желтого конверта, который Серафим вручил ему в парке (фотографии, записи, документы, отчеты сыщика), — все материалы, однозначно могущие обеспечить обвинение Хейнса в попытке присвоить себе его семью, — Том уничтожил в тот день в своем кабинете.