Дин Кунц - Краем глаза

Последняя как раз открывала дверь кухни, нагруженная четырьмя коробками с пирогами.

— Возьми, пожалуйста, еще четыре пирога со стола. Только не помни их, дорогая.

— Кому же их мять, как не мне. В списке преступников, разыскиваемых ФБР за смятые пироги, я стою на первом месте.

— Ты занимаешь его по заслугам. — И Грейс понесла свои пироги к «Субарбану», купленному Уолли специально для благотворительных поездок.

Стараясь исправиться и не помять четыре порученных ей пирога, Целестина последовала за матерью.

Наполненное пением ласточек, которые, похоже, предпочитали участок Лампионов-Уайтов более знаменитому адресу в Сан-Хуан-Капистрано, это теплое мартовское утро как нельзя лучше подходило для благотворительности. А по количеству выпеченных ореховых и кофейных пирогов Агнес и Грейс могли соперничать с целой пекарней.

Под руководством Целестины мужчины: Уолли, Эдом, Джейкоб, Пол и Том — прошлым вечером загрузили в автомобили ящики с консервами и бакалеей плюс коробки с одеждой для детей.

До Пасхи оставалось еще несколько недель, но Целестина уже начала украшать более чем сотню корзинок, чтобы в последнюю минуту осталось только положить в них сладости. Ее гостиная превратилась в склад корзин, лент, бантов, бусин, браслетов, листов зеленого, пурпурного, желтого и розового целлофана, маленьких плюшевых кроликов и уточек.

Половину своего рабочего времени Целестина посвящала объезду нуждающихся соседей (маршрут этот с ее приездом Агнес существенно удлинила), половину — рисовала. С новой выставкой она не спешила, более того, не решалась возобновить контакты с «Галереей Гринбаум» или любой другой из ее прошлой жизни до поимки полицией Еноха Каина.

В благотворительных поездках с Агнес она открывала для себя все новые и новые темы, которые потом отражала на холсте, с радостью ощущая, как ее полотна наполняются жизнью. «Перекладывая содержимое своих карманов в карманы других, — как-то сказала Агнес, — утром ты становишься богаче в сравнении с предыдущим вечером».

Едва Целестина и Грейс уложили последний пирог в «Субарбан», к ним подошли Агнес и Пол. Их универсал возглавлял караван.

— Отправляемся? — спросила Агнес.

Пол заглянул в «Субарбан», поскольку возложил на себя обязанности руководителя каравана. Он хотел убедиться, что все загружено и уложено так, чтобы не соскользнуть и не помяться в дороге.

— Упаковано плотно. Похоже, полный порядок, — объявил он, закрывая заднюю дверцу.

Из стоявшего посередине микроавтобуса «Фольксваген» вышла Мария.

— Если мы потеряемся, плана сегодняшнего маршрута у меня нет.

Руководитель каравана Пол Дамаск тут же протянул ей листок.

— Где Уолли? — спросила Мария.

В тот самый момент Уолли выбежал из дома с тяжелым медицинским саквояжем: страждущие получали не только пироги, но и квалифицированную медицинскую помощь.

— Погода оказалась лучше, чем я ожидал, вот я и вернулся в дом, чтобы переодеться.

Даже в прохладный день мужчинам приходилось попотеть, потому что они не только разносили ящики и коробки, но и выполняли домашние работы, непосильные старикам и больным.

— Тогда в путь, — распорядился Пол и направился к универсалу, на котором ехал вместе с Агнес.

— Во вторник вечером он опять ходил с ней в кино, — сказала Целестина, вместе с Уолли и Грейс усевшись в «Субарбан».

— Кто, Пол? — спросил Уолли.

— Кто же еще? Я думаю, в воздухе запахло любовью. Он так на нее смотрит, что может упасть без чувств, если она ему подмигнет.

— Не сплетничай, — с заднего сиденья осекла дочь Грейс.

— Ты начала первой, — ответила Целестина. — Кто сказал нам, что они сидели на качелях, держась за руки?

— Я не сплетничала, — возразила Грейс. — Я только сказала, что Пол починил и повесил качели.

— Уж не ты ли рассказала нам о том, как ходила с ней в магазин и Агнес купила Полу спортивную рубашку, решив, что она будет ему к лицу?

— Я рассказала об этом только потому, — ответила Грейс, — что рубашка действительно была очень красивая, и я подумала, что ты могла бы купить такую же Уолли.

— Уолли, я вся в тревоге. Я ужасно боюсь. Моя мама сможет купить билет первого класса в ад, если не прекратит увиливать от прямых ответов.

— Я уверена, что через три месяца он сделает ей предложение.

Широко улыбаясь, Целестина повернулась к матери, находившейся на заднем сиденье:

— Через месяц.

— Будь он и Агнес твоего возраста, я бы с тобой согласилась. Но она старше на десять лет, а он — на двадцать, а прежние поколения не такие сумасшедшие, как нынешнее.