Дин Кунц: Краем глаза

Бартоломью Лампион ослеп в три года, когда хирурги скрепя сердце удалили ему глаза, чтобы спасти от быстро прогрессировавшего рака, но и без глаз в тринадцать лет к Барти вернулось зрение.

Руки святого целителя не имели никакого отношения к этому внезапному переходу от десятилетия тьмы к великолепию света. Божественные трубы не возвестили о возвращении ему зрения, как промолчали и в момент его появления на свет.

«Русские горки» сыграли в этом событии определенную роль, а еще - морская чайка. И нельзя сбрасывать со счетов истовое желание Барти стать гордостью матери до ее второй встречи со смертью.

Первый раз она умерла в день, когда Барти родился.

6 января 1965 года.

В Брайт-Бич, штат Калифорния, большинство жителей с любовью отзывались о матери Барти, Агнес Лампион, за которой закрепилось прозвище Дама-Пирожница. Она жила для других, сердце Агнес само настраивалось на волну душевной боли и нужд ее ближних. В этом сугубо прагматичном мире ее бескорыстность зачастую с подозрением воспринималась теми, у кого в крови хватало не только железа, но и цинизма. Но даже эти закаменевшие души признавали, что у Дамы-Пирожницы масса доброжелателей и нет врагов.

Мужчина, который взорвал семейный мир Лампионов в день рождения Барти, не был ей врагом. Лампионов он не знал, но их линии жизни пересеклись.

6 января 1965 года, утром, в начале девятого, когда Агнес выпекала шесть пирогов с черникой, у нее начались схватки. На этот раз не ложные, потому что боль опоясывала всю спину и живот, а не локализировалась только в нижней части живота. Если в момент схватки она стояла или сидела, боль едва чувствовалась, если шла - значительно усиливалась, - еще одно свидетельство приближения родов.

Впрочем, особых неудобств она не испытывала. Схватки повторялись регулярно, но с большими промежутками. И она не пожелала отправиться в больницу, не завершив намеченных на день дел.

Для впервые рожающей женщины этот этап схваток в среднем длится двенадцать часов. Агнес полагала себя самой что ни на есть обычной женщиной в сером костюме для бега трусцой с веревкой-поясом, которую она распустила, чтобы хватило места большущему животу, а потому пребывала в полной уверенности, что второй этап схваток начнется никак не раньше десяти вечера.

Джо, ее муж, хотел отвезти Агнес в больницу еще до полудня. Он положил необходимые вещи в чемодан, отнес его в машину, отменил все свои встречи и теперь держался неподалеку, следя за тем, чтобы его и Агнес разделяла как минимум одна стена: боялся, что она рассердится и выгонит его из дома, если он будет мешаться под ногами.

Всякий раз, когда он слышал, как Агнес тихонько стонала или со свистом втягивала воздух, чтобы снять боль, он пытался определить промежуток между схватками. И столь пристально вглядывался в циферблат наручных часов, что уже боялся поднять глаза на зеркало: думал, что увидит впечатавшееся в них отражение бегущей секундной стрелки.