Дин Кунц - Краем глаза

— Вот и получается, — продолжал он, — что каждая точка пространства напрямую связана с любой другой точкой, независимо от расстояния, то есть любая точка на Марсе так же близка мне, как любой из вас. Это означает, что информация… и предметы, и люди могут мгновенно перемещаться между, скажем, этим домом и Лондоном, без помощи проводов или микроволн. Более того, так же мгновенно между этим домом и далекой звездой. Мы просто не знаем, как это осуществить технически. Действительно, на глубоком структурном уровне все точки пространства — это одна и та же точка. Эта взаимосвязь такая полная, что стая птиц, взлетевших в Токио, может изменить погоду в Чикаго.

Ангел оторвалась от книжки-раскраски:

— А как насчет свиней?

— Что насчет свиней? — переспросил Том.

— Ты можешь забросить свинью, куда забрасывал четвертак?

— Я к этому еще подойду, — пообещал он.

— Bay! — воскликнула Ангел.

— Он не обещает забросить свинью, — предупредил ее Барти.

— Забросит, могу поспорить, — ответила Ангел, вновь взявшись за карандаш.

— Один из фундаментальных постулатов квантовой механики заключается в том, — продолжил Том, — что существует бесконечное число реальностей, других миров, параллельных нашему, которые мы не можем видеть. К примеру… миры, в которых, благодаря определенным решениям и действиям отдельных личностей с обеих сторон , Германия выиграла Вторую мировую войну. В других мирах северяне проиграли Гражданскую войну. Есть и миры, где между США и Советами началась атомная война.

— Миры, — вставил Джейкоб, — в которых бензовоз не останавливался на железнодорожных путях в Бейкерсфилде в шестидесятом году. Поэтому в него не врезался поезд и семнадцать человек не погибли в огне.

Слова Джейкоба поставили Тома в тупик. Получалось, что Джейкоб знал кого-то из погибших… но ни тон, ни выражение лица Джейкоба не указывали на то, что мир без катастрофы в Бейкерсфилде представлялся ему более приятным, чем тот, в котором они жили. Поэтому комментарий Джейкоба Том оставил без внимания.

— И миры такие же, как наш, только там мои родители никогда не встретились, а я, соответственно, не появился на свет. Миры, в которых в Уолли не стреляли, поскольку он так и не собрался, то ли по глупости, то ли потому, что не хватило духу, пригласить Целестину на обед в тот вечер и попросить выйти за него замуж.

К этому времени все уже хорошо знали Целестину, так что последний пример Тома вызвал добродушный смех.

— Даже в бесконечном числе миров, — запротестовал Уолли, — нет ни одного, в котором я был бы так глуп.

— А теперь я хочу добавить и человеческий фактор. Когда для каждого из нас наступает момент принятия важного решения, которое может повлиять как на его собственную судьбу, так и на судьбы других, если решение принимается не самое мудрое, в это я твердо верю, создается новый мир. Когда я принимаю аморальное или глупое решение, создается еще один мир, в котором я принимаю правильное решение, и в этом мире я на какое-то время получаю искупление грехов, получаю возможность стать лучшим Томом Ванадием, чем в тех мирах, где я делаю ошибочный выбор. Существует множество миров с несовершенными Томами Ванадиями… но где-то я прямым путем иду к благодати.

— Всякая жизнь похожа на дуб, который растет у нас во дворе, только намного больше, — подал голос Барти Лампион. — Вначале один ствол, а потом ветви, миллионы ветвей, и каждая ветвь — та же жизнь, идущая в новом направлении.

В изумлении, Том наклонился вперед, всмотрелся в слепого мальчика. По телефону Целестина упомянула лишь о том, что Барти — вундеркинд, но лишь этим Том не мог объяснить столь удачного сравнения многообразия миров с дубом.

— И, возможно, — задумчиво добавила Агнес, — когда твоя жизнь заканчивается во всех ветвях, о тебе судят по форме и красоте этого дерева.

— Слишком частые неправильные решения приводят к появлению множества ветвей, — внесла свою лепту Грейс Уайт, — кривых, скрученных, уродливых.

— А слишком мало ветвей, — не удержалась и Мария, — указывает на то, что человек делал минимум моральных ошибок, но при этом отказывался идти на разумный риск и не смог полностью воспользоваться даром жизни.

— Ой! — воскликнул Эдом, за что его вознаградили любящими улыбками Мария, Агнес и Барти.

Том не понял ни подтекста восклицания Эдома, ни улыбок, которые оно вызвало, но, с другой стороны, на него произвела впечатление легкость, с какой эти люди восприняли сказанное им. По всему выходило, что в принципе он не сообщил им ничего нового, разве лишь некоторые несущественные подробности.