Джозеф Д'Лейси - Мясо

Обсуждать историю города наверху считалось богохульством. Согласно Книге даров, Эбирн возник из пустоши по воле Господа. До этого здесь не было ничего, кроме черной безжизненной земли.

И вот сподвижники Коллинза сидели сейчас перед ним, ожидая, когда он заговорит.

Это были его люди, обновленные души города, воспитавшие себя с помощью упражнений, которым он их научил. Изредка питаясь овощами — самые последовательные вообще ничего не ели, — они стали сильнее по сравнению с тем временем, когда день за днем потребляли плоть Избранных. У Коллинза было тридцать последователей. Из тысяч горожан — тридцать чистых душ.

Он поднял глаза и оглядел их лица.

— Когда я смотрю на вас, я вижу новые горизонты. За короткое время, менее чем за два года, нас стало много таких, желающих не только изменить свою жизнь и сделать ее правильной, но и пожертвовать многим ради будущего.

Коллинз обвел взглядом стены. Если бы не газовые лампы, он и его соратники сидели бы в кромешной темноте. На третий подземный уровень Заброшенного квартала свет не проникал.

— Это печально, что мы, питающиеся светом и воздухом, вынуждены жить там, куда не может пробиться солнечный луч и где воздух лишен всякой жизни. Все, что мы делаем сейчас, это жертва. И об этом я должен с вами поговорить.

Он умолк и через секунду продолжил:

— Всего неделю назад я верил, что, если Магнус публично казнит меня руками своих мясников, это станет событием, которое заставит город понять, как неправильно он жил все эти годы. Я полагал, что те из вас, кто находится сейчас здесь, и другие, кто слушал меня наверху, распространят слова правды и со временем революция положит конец потреблению мяса в Эбирне. И тогда придет конец Мясному Барону и «Велфэр».

И вот я повстречался с Магнусом. Говорил с ним. Схлестнулся с ним. И могу вам сказать, что был слишком наивен и глуп, полагая, что мы сделали достаточно. Это не так. Мы находимся лишь в начале пути.

Коллинз посмотрел на свои ладони, сжал кулаки, протянул руки навстречу своим сподвижникам и снова заговорил:

— Мне бы хотелось нарисовать вам будущее. Но я не могу. Однажды я уже ошибся в своих предсказаниях. Теперь я вижу, что могу лишь составить четкий план действий и надеяться на то, что каждый из вас по-прежнему будет готов помогать мне. И я хочу, прежде чем продолжать, вновь повторить: каждый из вас свободен. И всегда будет свободен. Я не прошу вас делать то, что вы не хотите делать. Вы можете уйти в любое время, и никто не скажет о вас дурного слова. Каждый из вас достиг куда больше, чем я рассчитывал в самом начале пути. Вы очистили свои души. То, что я прошу от вас, противоречит тому, за что я ратую, но я прошу об этом, потому что другого пути нет.

Мы должны выступить против Магнуса и его людей. Мы должны донести до них нашу правду в той форме, в какой они это понимают. Эта форма — не словесная. Думаю, вам всем понятно, что я имею в виду.

Коллинз снова замолчал и продолжил после короткой паузы:

— Зло правит Эбирном посредством Магнуса и «Велфэр», и это так же очевидно, как и то, что в жилах Избранных течет человеческая кровь. Что бы мы ни сказали, какой бы пример ни подали, ничто и никогда не остановит стремление Магнуса к власти или желание «Велфэр» контролировать город при помощи своей извращенной религии. Мы должны сделать то, к чему никто из нас до сих пор не был готов… Мы должны объявить им войну.

Коллинз вглядывался в лица последователей; его беспокоило то, что чем больше он говорил, тем дальше от курса отклонялся корабль их единства. Ни одно из лиц не выражало эмоций. Новый образ жизни позволил им управлять чувствами и поддерживать сознание незамутненным. Поэтому сейчас они думали, оценивали его слова. И готовили себя к расколу — он был в этом уверен. Коллинз мысленно кивнул. Они были свободны. Это были не пустые слова. Если бы ему пришлось вернуться и сразиться с Магнусом в одиночку, он бы сделал это без всяких упреков в адрес своих последователей. В самом деле, они и так уже изменили Эбирн.

В подвале воцарилась тишина, нарушаемая лишь шипением газовых ламп. Коллинз чувствовал, что должен сказать еще что-то важное, конкретное, прежде чем попросить их поднять руки, должен подробно изложить им свое видение их будущей кампании. Он уже приготовился говорить, когда поднялась Вигорс.

— Я буду воевать, — сказала она.

Стейт вскочил сразу следом за ней.

— Я буду воевать, — сказал он.

Один за другим они вставали, и их простые слова эхом разносились под землей, а когда последний отзвук стих, не осталось ни одного сидящего.