Джозеф Д'Лейси - Мясо

Обычно быки поворачивали своих невест так, чтобы взять их сзади. Так выходило быстрее, да и усилий требовалось меньше, так что у быков оставалось еще много энергии, чтобы за короткий период случки успеть осеменить как можно больше телок. БЕЛАЯ-047 по-прежнему стояла лицом к СИНЕМУ-792. Казалось, они были близки к поцелую, когда бык склонил к ней голову. Шанти видел, что член СИНЕГО-792 чудовищно раздулся, из него уже капало на солому семя, и в это мгновение бык поднял БЕЛУЮ-047, прижал спиной к холодной стенке загона и сделал то, для чего был рожден. Шанти отвернулся и, сглатывая слезы, вышел из коровника.

А теперь БЕЛАЯ-047 осталась наедине со своей болью. Шанти поймал себя на мысли о том, что примерно так же вела себя Майя, что в этих муках у человека и животного много общего. БЕЛАЯ-047 обливалась потом, часто и тяжело дышала, перемежая дыхание длинными и злыми вздохами, которые у Майи были криками боли и раздражения. Он был рад тому, что не слышит этих звуков, но по выражению лица коровы мог догадаться, что она сейчас испытывает. Он ничем не мог помочь этому мучающемуся созданию, которое корчилось в отелочном загоне. При неудачном исходе родов ей была уготована смерть. Содержание скота было безотходным производством; когда животные умирали, их мясо начинало приносить прибыль.

Скотники, окружившие загон БЕЛОЙ-047, убедились в том, что рожать ей еще долго, и отправились к другим загонам, чтобы проверить других коров. Шанти остался. Когда скотники скрылись из виду, он постучал пальцами по решетке стойла. БЕЛАЯ-047 тут же подняла голову и посмотрела на него широко открытыми и удивленными глазами. Очередной приступ боли пронзил ее тело. Она зажмурилась.

Шанти ухватился за нижнюю перекладину и присел на корточки. Когда схватка прошла и БЕЛАЯ-047 открыла глаза, он снова постучал пальцами по решетке, чтобы привлечь внимание коровы. После чего огляделся по сторонам, проверяя, не вернулись ли скотники. Поблизости никого не было.

— Делай вот так, — сказал он и, сидя на корточках, стал слегка раскачиваться взад-вперед, потом поднялся и отошел от решетки. — Поняла?

Еще одна схватка скрутила ее в немом страдании. Дождавшись, когда боль утихнет, корова перекатилась на колени и поползла к решетке. БЕЛАЯ-047 схватилась за прутья и попыталась встать. Шанти видел, что это дается ей с великим трудом. Она уже не могла стоять прямо. Обхватив нижнюю перекладину, она опустилась на корточки, как только что показывал он, и издала хриплый звук облегчения. Между ее ног раскрылась воспаленная вульва. И уже через мгновение показалась голова теленка.

Шанти удовлетворенно кивнул. БЕЛАЯ-047 рожала; теперь ей было не до него. Он зашагал по усыпанному песком проходу между рядами отелочных загонов к выходу из коровника. Уже на пороге он услышал тот единственный крик Избранных, который когда-либо слышали рабочие завода, — крик новорожденного теленка. Скотники уже возвращались к загону БЕЛОЙ-047, чтобы утихомирить ее дитя до конца его жизни. Шанти стало интересно, девочку или мальчика родила корова.

Без десяти пять утра Гревил Снайп, в накрахмаленном белом халате, стоял у служебного входа в доильный зал, ожидая своих четырех дояров — Гаррисона, Мейдвелла, Роуча и Парфитта. Судя по тому, что они никогда не приходили раньше положенного времени и испарялись тотчас, как заканчивалась смена, работу свою они ненавидели. Они старались проводить в доильном зале как можно меньше времени и выполняли только самый необходимый минимум требований, которые он предъявлял к подчиненным.

Снайп постучал по циферблату своих часов, как будто это могло ускорить появление бригады. Заводские автобусы доставляли утреннюю смену заблаговременно, но он знал, что его ребята наверняка стоят у ворот, курят и гогочут с приятелями из других цехов. Может, и над ним смеются. Он почти не сомневался в том, что они подшучивают над ним у него за спиной, но что он мог поделать?

Молодежь и большинство чернорабочих были ленивы. Снайп знал об этом задолго до того, как его назначили смотрителем доильного зала. Со временем он настолько поднял планку требований к своим работникам, что переплюнул в этом администрацию. Зато теперь, даже если кто-то из дояров и не дотягивал до его стандарта, он знал, что этого достаточно для того, чтобы при любой общезаводской инспекции у проверяющих не нашлось замечаний. Но все равно муштровал подчиненных, выговаривая за опоздания, иногда угрожая увольнением. Может, они ненавидели доильный зал, но нигде в городе не найти им было другой, столь хорошо оплачиваемой работы, и они все об этом знали.