Эрик Гарсия - Ящер-2 [Casual Rex]

— Ты вчера вечером занимался самоистязанием, а, малыш?

Если даже и так, то я определенно не мог вспомнить, что бы это могло быть. Я ходил в замок Цирцеи, перекусил травками, немножечко поиграл в вопросы и ответы, пофлиртовал, замечтался, а потом… пустота.

— О чем это ты?

— О твоей спине.

— А что с ней такое?

— Сам не чувствуешь?

Я, все еще ничего не понимая, попытался дотянуться рукой, чтобы ощутить то, о чем говорит Эрни. Безуспешно. К счастью для меня, Эрни прекрасно мог добраться до моей спины. Он ткнул меня пальцем в позвоночник, и туда же иглой вонзилась острая боль. Это напоминало прыжок в соленую океанскую воду, когда вы точно понимаете, где именно на вашем теле расположен один-единственный крошечный порез.

— Это, черт побери, что еще такое? — спросил я.

— Царапина. У тебя тут целая автострада с перекрестками. У меня смутное ощущение, что ты не только допрашивал свидетельницу, а?

Это как посмотреть.

— Разумеется, я ее допрашивал, — ответил я и поведал Эрни подробности, как именно неуловимый и, вероятно, почивший в бозе Рааль познакомил Цирцею с Прогрессом.

— А царапины откуда? — не унимался Эрни.

Не было необходимости рассказывать ему о лесах, о том, как мы бежали и… что было дальше, про свет, ужасный пожар и взрыв. В конце концов, когда я сам все это переварю, то поведаю ему о непонятно чем вызванных фантазиях, которые посетили меня, но пока что мои глюки — это моя личная вечеринка, и я единственный в списке приглашенных.

— Без понятия.

Затем, чтобы сменить тему, я сообщил:

— Зато я обнаружил очень странные документы. Тут прокручивают большие суммы в валюте. Похоже на то, что они отмывают деньги.

Тут сквозь стены хижины ворвалось какое-то клокотание, звук которого становился все громче, и оглушило меня. Шум напоминал трубу, но тональность и темп неприятнее на два порядка. И кто бы ни играл на этой чертовой хреновине, этот кто-то пренебрег обычными приличиями и даже не стал играть что-то приятное, типа «Summertime». Нет, это была мелодия «Луи, Луи». И она была бесконечна.

— Что это такое, черт возьми? — воскликнул я, у меня затряслась челюсть, а когти сами по себе со свистом показались наружу.

Но мне никто не ответил, зато внезапно началась суматоха. Конечности и хвосты задевали меня по лицу, в меня врезались чьи-то тела, и я рухнул обратно в гнездо, при падении разрушив его на составные части. Тысячи одинаковых прутиков и каких-то ягодок рассыпались по всему полу. Эрни наблюдал за моими телодвижениями и покачивал головой.

— Нельзя обратно в кроватку, малыш. Завтрак подан.

Немалое напряжение мозгов потребовалось, чтобы, спотыкаясь, выйти голышом из хижины, постоянно борясь с желанием напялить на себя свое фальшивое обличье. Но даже если бы я уступил этому порыву замаскировать свое обнаженное тело, то мое решение было бы весьма проблематичным, поскольку наши личины в хижину никто не вернул. Могу только догадываться, что как только их можно будет забрать, то Сэмюель повесит их снаружи на ручку, как это делают работники химчистки в отеле. На самом деле, возможно, здесь существует особый, мало кому известный способ потребовать возвращения своего имущества.

— Странные ощущения, да? — спросил я у Эрни, когда мы собирались выйти за дверь.

— Ага, давненько я не расхаживал в чем мать родила, — согласился он. — Странные — это еще мягко сказано!

И правда, со времен средней школы, когда мы никого не слушали и вели себя, как хотели, я не покидал пределы дома без человеческого облика, и в эти выходные я впервые выходил на улицу, не пряча свое тело за бесконечными застежками, поясками, латексом и фальшивым престижем конкурирующего вида. Самое меньшее, уверен, я получу ожоги всяких нежных интимных мест.

Возможно, мне и понравится. А может, и нет. Пока что не решил.

В ярком утреннем свете поляна выглядела чуть-чуть получше. Я смог разглядеть строения побольше, расположенные по соседству, несколько домиков, которые, по-видимому, были изготовлены из чего-то посовременнее, чем бревна. Но все равно увиденное не было Страной Чудес. Поток динозавров двигался по направлению к низенькой длинной хижине — столовой — из красноватого дерева в углу нашего лагеря. И мы с Эрни присоединились к этому стаду.

Трубач все еще трубил изо всех сил, и по пути в столовую я взмахнул хвостом и стегнул по морде гадрозавра, который был источником этих ужасных пронзительных звуков. Хоть на секунду, но песня «Луи, Луи» прекратилась.