Эрик Гарсия - Ящер-2 [Casual Rex]

— И что ты хочешь? — спросила она, слегка смягчившись.

У нее в сумке нашлась ручка, я схватил с тротуара рекламку концерта какой-то новой панковской группы в одном из клубов на Сансет.

— Наклонись, — сказал я, и Стар охотно приняла нужную позу и начала подтягивать и без того короткую юбку, чтобы обеспечить мне доступ…

— Оставь свою чертову юбку в покое! — прикрикнул я, а затем снова понизил голос до шепота и сказал: — Я не интересуюсь… Слушай, я не хочу секса, просто нужно написать записку.

— И все? — чирикнула она, и на долю секунды я увидел перед собой маленькую девочку, которая когда-то владела этим юным телом и умом. На ее лице засияло какое-то невинное облегчение, взгляд потеплел, и она улыбнулась. Но затем это выражение исчезло, и снова ухмылка проститутки вернулась на ее некогда красивое лицо.

— Значит, я могу оставить член у себя?

— Да, я напишу записку, ты ее отвезешь, и мы в расчете.

Я быстро нацарапал послание Джул, подробно указав, что мне действительно известно и что, как я думаю, мне известно и план действий на сегодня, придуманный на ходу. Если я не вернусь из этого маленького путешествия, то нужно быть уверенным, что кто-то пойдет к членам Совета, к копам, к любому, кто может покончить с этими ублюдками. Я сложил листок четыре раза, засунул поглубже в сумочку Стар и взял с нее клятву не читать. Я догадывался, что она, скорее всего, не удержится, но не поймет и половины. Оставалось только надеяться, что Джул поймет.

Позаботившись таким образом, чтобы прогрессисты не ушли от наказания, я отправил Стар и Муссолини к Джул, а сам взял курс на следующий пункт назначения: одно местечко, которое можно назвать образчиком неоклассической архитектуры, разместившееся на Голливудских Холмах. В этот раз я надеялся, что вернусь с вечеринки не с пустыми руками и мне перепадет пара подарочков от хозяев.

Идти было тяжело, мои ноги так и норовили приклеиться к асфальту, но с каждой пройденной милей слой смолы становился все меньше, а шагать становилось все легче. Дисплей на витрине одного из банков, мимо которого я прошел, сообщил, что сейчас пять утра, а это значит, что я лежал в смоляной яме, не двигаясь и не дыша, чуть более двух часов. Но сейчас я об этом не мог думать.

Проходя по какому-то бедному дворику — да, должно быть, здесь и тусуются богатые белые бездельники с Голливудских Холмов, — я снял с бельевой веревки несколько прищепок и засунул их поглубже в свои наполненные смолой карманы. У меня возникли серьезные сомнения, смогу ли я вообще когда-нибудь достать их из этих штанов, но если возникнет необходимость, то я рвану что есть сил. В районе самих Холмов было очень мало укрытий, и я поймал себя на мысли, что все чаще и чаще крадусь по задним дворам, прячась за деревьями и кустами. Когда я шел по небольшому пустырю, то практически возникло ощущение, что я снова на острове Прогрессистов, снова блуждаю в джунглях.

Впереди раскинулась территория, принадлежавшая секте, а там — участники сегодняшнего представления. Они даже не подозревают, что я уже не во втором составе. Но занавес быстро опустится, если только я не смогу найти быстрый и безболезненный способ проникнуть в театр. Без сомнения, где-нибудь на территории должны быть выставлены часовые, надеюсь только, что мой нынешний камуфляж — в этом году в моде оттенки черной смолы — сослужит мне службу.

Единственным заграждением служила низкая кирпичная стенка, но прежде, чем спрыгнуть, я осмотрелся, чтобы убедиться, что по ту сторону нет ямы со змеями или какой-нибудь бешеной гориллы. Когда дело касается прогрессистов, то меня уже ничто не может удивить.

Ни змей, ни гориллы, ни хитрых ловушек с острыми пиками и страшных чудовищ. Прижимаясь к деревьям, я шел по территории, еще раз удивившись ее масштабам. Возможно, где-нибудь в Айове пятьдесят, шестьдесят или даже сто акров — это тьфу, почтовая марка, но такого участка на Голливудских Холмах достаточно, чтобы объявить суверенитет и выйти из состава Штатов.

Тут впереди показалось главное здание, под первыми лучами восходящего солнца просыпались ослепительно белые колонны и арки, готовясь сиять и слепить всякого, кто имел несчастье посмотреть в их сторону, превосходная смесь архитектуры и защиты. Стоянка была полна машин всех производителей и моделей, все места под парковку были заполнены, и даже пространство между ними — везде были втиснуты автомобили. По сравнению с этим зрелищем переполненная стоянка у Голливудской Чаши кажется просто долиной Серенгети. [38] Национальный парк в Танзании, в переводе с языка племени масаи «серенгети» означает «бесконечные равнины»