Филипп Делелис - Последняя кантата

Получив багаж, Жиль и Летисия хотели сразу отправиться по тем местам, где жил Бах, но Жорж Пикар-Даван настоял, чтобы сначала они пошли в отель «Астория», где забронировали комнаты. Через окна такси они смотрели на город, принимавший современный вид после воссоединения. Магазины, банки, рекламы бросались в глаза, но обновление города еще не было завершено, о чем свидетельствовали многочисленные леса на реставрируемых зданиях. Отель «Астория», расположенный неподалеку от вокзала, казалось, был на перепутье между стремлением к стандартам лучших западных отелей и тоской по гостиничному хозяйству для командированных партийных работников. Жиль согласился на короткую передышку для всех, чтобы можно было приготовиться к выходу, и назначил встречу в холле отеля через полчаса. В шесть часов все четверо встретились около администратора.

— Я уже обеспечил нам помощь гида из «Архива Баха», он расположен напротив церкви Святого Фомы, — объявил Жиль. — Ее зовут Биргита Майер, она ждет нас там через десять минут. Мы можем пойти пешком, ведь центр Лейпцига невелик.

С планом города в руке Жиль возглавил небольшую группу. Они прошли через подземный переход, разукрашенный граффити, и вышли на безликое пространство. В окружении социальных жилых домов какая-то туристическая фирма тщетно восхваляла достоинства района. Прямо за ним открывалась большая площадь, более приятная, где старые дома в стиле барокко соседствовали с современными постройками. Бывшая ратуша занимала весь северный край. Проходя вдоль нее, Жорж Пикар-Даван вспомнил, что именно здесь свирепствовали некогда советники Лейпцига, на которых так жаловался Бах.

Летисия радостно указала на колокол, что венчал здание на другой стороне площади.

— Я узнала ее, это церковь Святого Фомы!

— Да, — подтвердил Жиль, сверившись с планом. — Это она.

Они ускорили шаг, и скоро перед ними предстала величественная церковь Святого Фомы. Ее широкая крыша, замкнутая острым углом, что характерно для поздней готики, подавляла другие части строения, добавленные в течение веков. Получилось не очень красиво. Но церковь стала значительно больше.

Жиль почувствовал волнение Летисии и легонько сжал ее руку. Жорж Пикар-Даван думал, почему хоры расположены не на возвышении в главной части церкви. Жиль предложил всем следовать за ним. Около статуи Баха у южного фасада церкви стояла женщина с короткими волосами и светлыми глазами. Она решительно направилась к четырем посетителям. Биргита Майер трудилась над диссертацией по музыковедению в Лейпцигском университете и оплачивала свои занятия, работая гидом в «Архиве Баха». По просьбе Жиля она начала свой рассказ:

— Вы находитесь во дворе церкви. Церковь Святого Фомы была заложена в двенадцатом веке, но то, что вы видите сейчас, принадлежит главным образом веку пятнадцатому. Иоганн Себастьян Бах служил здесь кантором, иными словами, учителем музыки, двадцать семь лет, с тысяча семьсот двадцать третьего года и до своей смерти в тысяча семьсот пятидесятом году. Он жил при школе Святого Фомы, она находилась на том месте, где сейчас вы видите вон то здание.

Она указала на мрачное строение начала века, в котором располагались службы суперинтенданта лютеранской церкви Западного округа Лейпцига.

— А школы Святого Фомы уже нет? — с тревогой спросил Паскаль.

— Нет, она была перестроена еще во времена Баха, но разрушена в тысяча девятьсот втором году.

— Вот как! — воскликнул Паскаль и обернулся к Летисии: — Надеюсь, то, что вы ищете, находилось не там…

Жиль не смог удержаться от недовольной гримасы, но Летисии это удалось.

— А что осталось от эпохи Баха? — спросила она.

— Кроме самой церкви, только два дома на площади… Там, где мы с вами встретились, раньше был каменный колодец, но он уже тоже исчез…

— Давайте войдем в церковь, — решительно сказал Жиль.

Биргита нагнала его и спросила:

— Ваш друг сказал, будто вы что-то ищете? Что именно?

— Еще сам не знаю… 396. Вам это число о чем-нибудь говорит?

— 396? Нет, ни о чем.

Но тут они были захвачены музыкой — играл большой орган, установленный на центральной кафедре. «Третья соната», определила Летисия, взволнованная мыслью, что Бах именно здесь сочинял и играл это произведение. Если сама церковь не представляла собой ничего исключительного, то атмосфера, царившая в ней, навевала мысли о прошлом и чувство благоговейности, их в той или иной мере испытывал каждый входящий, и это ощущение еще больше усиливали звуки органа. Биргита подвела своих спутников к хорам, отгороженным красным шнуром, и показала им на могильную плиту в центре, на которой были выбиты слова: