Нельсон Демилль - Спенсервиль

– Что, язык прикусил? – спросил Бакстер.

– Нет.

– Небось, в сортир от страху захотелось, да?

– Нет.

– «Да, нет, да, нет». Что, сказать больше нечего?

– Есть чего. Как это тебе удалось увильнуть от армии? По физической непригодности или по умственной?

– Я был полицейским, ты, придурок! Я выполнял свой долг здесь.

– Ну конечно. Вместе с теми женщинами и школьниками, что писали письма и отправляли посылки.

– Ты, сука!..

– Ладно, шеф, нечего трепать языком попусту, так ты все равно никого не убедишь. Хочешь доказать, что ты мужик? Давай, я схожу в дом за своей пушкой. Или ты брось свою. Выбор твой. На ножах, на пистолетах, на топорах, на кулаках. Мне все равно, как тебя убить.

Бакстер сделал вдох, и по еле заметному дрожанию его тела Кит понял, что тому крайне хочется отступить. В конце концов, из них двоих оружие было сейчас только у Бакстера, и тому ничего не стоило вытащить его в любой момент. Единственное, что, пожалуй, удерживало его от этого, думал Кит, так это те планы, которые Бакстер наверняка вынашивал в отношении Кита Лондри на протяжении всех последних недель. Бакстер явился сюда не для того, чтобы убить Кита; и незачем давать ему повод это сделать. Однако Кит не в силах был противостоять искушению поддразнить Бакстера, а быть может, и втянуть его в честную драку. И потому Кит спросил:

– Ну что? Хочешь попробовать? Я так и так собирался сделать перерыв.

Бакстер ухмыльнулся:

– Потягаемся, обязательно. Только исхода ты уже не увидишь.

– Все такой же школьный хулиган, каким был.

– А ты все такой же мудак и тихоня. Помнишь, как я тебя задевал, а ты трусил ответить? Тебе-то, конечно, хотелось бы это забыть, да? И девку твою я всю глазами оттрахал, а ты так ни хрена и не сделал. Я ее при каждой возможности разглядывал, и ты все это видел и стоял, как пень. А знаешь что? Ей это нравилось. Она хотела настоящего мужика, а не слабака какого-нибудь. И кстати, если я увижу, что ты с ней разговариваешь, я тебе яйца оторву. И скормлю их своим собакам. Я не шучу.

Кит стоял молча и неподвижно. После таких слов говорить уже ничего не требовалось. Да и делать ничего не надо было. Пусть треплется дальше, пусть роет сам себе могилу.

Бакстер продолжал, заводясь все сильнее и сильнее:

– Эй, а кто у тебя тут вместо бабы? Может, скотина? Вы, фермеры, все скотину дрючите, потому-то она у вас такая пугливая, к себе не подпускает. Твой братец трахал гусынь на озере, чуть не переморил их там всех. Я его помню. А твоя сестра…

– Перестань. Прекрати, пожалуйста.

– Ну-ка, повтори?

– Прекрати, пожалуйста. Слушай… я через неделю уезжаю отсюда. Приехал просто посмотреть, все ли в порядке в доме и на ферме. Жить я тут не собираюсь. Примерно через неделю уеду.

Бакстер пристально посмотрел на него.

– Вот как? А может быть, я не собираюсь тебя здесь столько терпеть?

– Мне нужна всего неделя.

– Знаешь, что я тебе скажу… даю тебе шесть дней. А попробуешь меня надуть, я из тебя всю душу выбью, а что останется, свезу на бойню в Толидо. Понял?

– Да.

– Катись назад, в свой сраный амбар. – Бакстер повернулся, как бы собираясь уходить, потом резко развернулся и со всей силы заехал кулаком Киту в живот.

Кит согнулся пополам и упал на колени. Носком ботинка Бакстер поддел Кита под подбородок и приподнял его голову.

– И не показывайся в городе, – добавил он. После чего направился к машине; Кит видел, как он и Уорд, весьма довольные, весело шлепнулись ладонями.

Они уселись в машину, развернулись, проехав прямо по кустам малины, потом выехали на гравийную дорожку.

Кит поднялся, провожая глазами удалявшуюся машину, пока она не свернула на шоссе. Тогда он улыбнулся и проговорил:

– Спасибо.

Клифф Бакстер, сидя на кухне за столом, «пилил» свиную отбивную, пытаясь отрезать от нее здоровый кусок.

– Мясо пережарено, черт возьми, – проговорил он.

– Извини.

– А картошка холодная.

– Извини.

– Ты что, разучилась готовить?

– Нет.

– Неудивительно, что ты сама не ешь.

– У меня нет аппетита.

– Насчет аппетита не знаю, но эта дрянь несъедобна.

– Извини.

– А за предложение приготовить что-нибудь другое спасибо.

– Что бы ты хотел?

– Ничего, поем в городе.

– Хорошо.

Он положил нож и вилку и внимательно посмотрел на жену.

– Что-то не так?

– Нет.

– Ты со мной совсем не разговариваешь.

– У меня голова болит.

– Это плохо: у меня уже давно стоит, как деревянный.