Нельсон Демилль - Спенсервиль

Потом встал из-за стола и оглядел кухню. Собрал кое-что по мелочам, но душа у него как-то не лежала к этому занятию.

Он понимал, что письмо надо будет отправить уже после того, как он отсюда уедет; а уехать он намеревался как можно быстрее, прежде чем произойдет что-то такое, что могло бы повлиять на его решение. Каждый проведенный здесь лишний день таил бы в себе возможность открытого столкновения с Бакстером или новой встречи с Энни.

Человек приходит в жизнь, подумал Кит, не по собственной воле; и жизнь его, как бы и сколько бы она ни длилась, тоже складывается не по его выбору; пожалуй, единственный выбор, какой может сделать человек, это уйти из жизни раньше, чем ему предначертано; но вот уйти хотя бы на день позже отмеренного тебе срока невозможно. Однако в промежутке между приходом в жизнь и уходом из нее у человека обычно бывает множество действительно значимых альтернатив; и тут выбор, который он может сделать, попадает в одну из четырех категорий – хороший и плохой, трудный и легкий. И всякий хороший выбор обычно бывает еще и трудным.

– Так, выбор первый: складываться или поужинать? – Он решил поужинать и открыл холодильник. – Что же мне взять на ужин? – Там выбор был невелик. – «Корс» или «Будвайзер»? – Он выбрал «Буд».

Зазвонил телефон, и Кит решил не отвечать, однако телефон продолжал трезвонить не переставая, поэтому Кит передумал и взял трубку.

– Лондри слушает.

– Привет, Лондри. Это Портер. Угадай, который из двоих?

Кит улыбнулся и ответил:

– Гейл.

– Нет, Джеффри. Просто мне яйца шортами защемило.

– Что стряслось?

– Хочу тебе напомнить о сегодняшнем собрании в церкви Святого Джеймса. В восемь вечера.

– Джеффри, я не могу.

– Можешь, можешь.

– Могу, конечно, но не хочу.

– Хочешь.

– Нет.

– Ты что, допустишь, чтобы революция началась без тебя?

– Это было бы прекрасно. Пришлите мне стенограмму. А сейчас я сажусь ужинать.

– Не пудри мне мозги, Кит. Мне еще пятьдесят звонков надо выдать.

– Послушай, Джеффри, я… я решил…

– Погоди-ка… – Джеффри, видимо, прикрыл трубку рукой, но до Кита все равно доносился его приглушенный голос; потом Джеффри произнес: – Гейл говорит, что она согласна на что угодно, только бы ты пришел; и к тому же ты ей должен за те сигареты с травкой.

– Послушай… а впрочем, ладно…

– Вот и хорошо. Сказать чего-нибудь хочешь?

– Да: до свидания.

– Нет, я имею в виду, на собрании. Рассказать о своих впечатлениях о Спенсервиле после двадцатилетнего отсутствия? О своих планах на будущее?

– В другой раз. До встречи. – Он положил трубку и проговорил: – Я еще с прошлым не разобрался.

Попозже вечером Кит отправился в церковь Святого Джеймса. Когда он подъехал, на лужайках вокруг церкви, используемых под стоянки, было припарковано уже около полусотни легковушек и пикапов; такое количество машин Киту случалось тут видеть разве что на Рождество и под Пасху.

Он вышел из машины и направился к церкви. Около входа несколько юношей и девушек раздавали какие-то брошюрки. В притворе группка стоявших там людей приветствовала вновь прибывших. Кит увидел Гейл и Джеффри и попытался проскользнуть мимо, но они тоже заметили его и поспешили навстречу.

– Ну и чем же я могу тебя отблагодарить? – заулыбалась Гейл.

– Одного поцелуя будет вполне достаточно.

Она чмокнула его и сказала:

– Немногим же ты довольствуешься. Я была готова на большее.

– Гейл, пожалуйста, мы же ведь в церкви, – проговорил Джеффри. – Странно, что на нас до сих пор еще потолок не рухнул.

– Да неужто ты веришь в возмездие небес? – заметил Кит.

– Кто знает, – ответил Джеффри.

– Тут уже больше сотни человек, – сказала Гейл. – Все скамьи заполнены, и хоры тоже. Я же тебе говорила, люди натерпелись. Они хотят перемен.

– Нет, Гейл, – возразил ей Кит, – они здесь именно потому , что перемены уже произошли. Эти люди хотели бы повернуть время вспять, а это невозможно. И надо, чтобы они это поняли.

– Ты прав, – кивнула Гейл. – Мы, каждый из нас троих, сами из деревни, но уже забыли, как и что думают тут люди. Надо изменить это мышление, изменить старые привычки и отношения.

Кит закатил глаза. Неудивительно, что революционеры отпугивают от себя всех и каждого.

– Нет, – возразил он, – эти люди вовсе не собираются менять свое мышление и свои привычки. Они хотят, чтобы их ценности и их представления взяли бы верх, получили бы поддержку. Чтобы власти и общество отражали бы их взгляды и ценности, а не ваши.