Нельсон Демилль - Спенсервиль

– Над тобой кто-нибудь смеялся?

– Нет, я ничего такого не замечал. В милитаристских кругах нашей империалистической разведки старые вояки пока еще в чести.

– Тогда почему же тебя выставили? – спросила Гейл.

– Холодная война закончилась, начались урезания бюджета, сокращения штатов… А впрочем, нет, это еще не вся правда. Меня уволили потому, что я начал превращаться в нечто среднее между выжатым лимоном и живой легендой. Там такие вещи не любят, ни первое, ни второе, и чуют их за милю. – Он задумался, помолчал немного, потом добавил: – Я начал задавать вопросы.

– Например?

– Н-ну… как-то на одном совещании в Белом доме… меня туда приглашали, чтобы я отвечал на вопросы, а не задавал бы их… – Кит улыбнулся при воспоминании о том, о чем он собирался сейчас им поведать, – …я спросил государственного секретаря: «Не могли бы вы мне объяснить, сэр, в чем именно заключается внешняя политика Соединенных Штатов – если, конечно, она у нас есть? Мне тогда было бы легче понять, что именно вам требуется». – Кит смолк, потом добавил: – Вот в этот момент и решилась моя судьба. Можно сказать, листок с уведомлением об увольнении незримо впорхнул в комнату.

– А госсекретарь тебе что-нибудь объяснил? – поинтересовался Джеффри.

– Он как раз отреагировал очень хорошо и действительно попытался это сделать. Но я все равно ничего не понял. А полгода спустя обнаружил на своем столе письмо, где говорилось о сокращении бюджетных ассигнований и о тех радостях жизни, которые ждут меня в случае ухода в досрочную отставку. Место для моей подписи было свободным. Ну, я и подписал.

Они отпили по глотку, помолчали, потом Джеффри переключил все свое внимание на рагу, которое он помешивал, а Гейл достала из холодильника и поставила на стол фасолевый соус и большое деревянное блюдо со свежими овощами. Все принялись таскать с него по кусочку, макать в соус и жевать.

Наконец Джеффри нарушил молчание:

– Похоже, что и ты тоже ушел из принципа.

– Нет. Мне предложили досрочно уйти в отставку по причине сокращения бюджета. Так говорилось в нашем внутреннем приказе и в сообщении для печати. Значит, так оно и было. Моя работа заключалась в том, – добавил Кит, – чтобы доискиваться до истины, до объективного положения вещей; а это возможно, только если в правде заинтересован и тот, кто ее сообщает, и тот, кто ее выслушивает. Но слушать нас никто не хотел. Честно говоря, на протяжении последних двадцати лет нас вообще редко когда слушали, только до меня это как-то не сразу дошло. – Он помолчал, задумавшись, потом проговорил: – Я рад, что вырвался оттуда.

– Это мы можем понять, – кивнула Гейл. – Ну что ж, вот мы и снова все здесь. По крайней мере, на ферме дерьмо [19] Игра слов: «bullshit» – «чушь, брехня, вранье», но дословно – «навоз, дерьмо». хотя бы годится на удобрение. – Она открыла холодильник, достала привезенные Китом бутылки и сказала, обращаясь к Джеффри: – Помнишь? Когда-то они стоили по восемьдесят девять центов за бутылку. Сколько ты сейчас за них заплатил, Кит?

– Что-то около четырех долларов за каждую.

– Грабеж, – бросил Джеффри. Он отвинтил крышку с яблочного вина и понюхал содержимое бутылки. – Хорошее. – Джеффри разлил вино по трем большим бокалам для воды, Гейл добавила в каждый из них по веточке мяты, и они чокнулись. – За все, что было, за друзей нашей юности, за идеалы и за все человечество! – провозгласил Джеффри.

– И за светлое будущее, в котором не будет кошмара ядерного уничтожения, – добавил Кит.

Они осушили бокалы, поставили их на стол и громко, подчеркнуто преувеличенно почмокали от удовольствия, потом расхохотались.

– А неплохо, – сказал Джеффри Киту. – У тебя, случайно, нет еще?

– Нет, но у меня есть источник.

– Ой, даже в голове зашумело, – проговорила Гейл. Она прихватила бутылку виноградного вина, отошла к стоявшему на кухне обеденному столу и села. Джеффри перенес туда блюдо с овощами, выключил свет и зажег две поджидавшие на столе свечи.

Кит тоже сел и разлил всем вино. Они жевали овощи, макая их в соус, Кит расхваливал огороднические способности хозяев дома, а те сочли его слова за высший комплимент: ведь это говорил не кто-нибудь, а сын фермера.

Некоторое время они поболтали о всяких пустяках, потом Джеффри и Кит принялись вспоминать свою школу и одноклассников, пока Гейл не заявила, что они ей надоели и ей скучно, – тогда все переключились на общие воспоминания о самом последнем годе, проведенном вместе в Боулинг-грине. Гейл притащила откуда-то и водрузила на стол кувшин с вином. Процедура помешивания в горшке явно доверялась в этом доме только Джеффри, поэтому он время от времени вставал из-за стола и отходил к плите, а Гейл следила за тем, чтобы стаканы не пустовали.