Нельсон Демилль - Спенсервиль

Тот Клифф Бакстер, что явился ей во сне, был моложе и лучше сложен, чем тот, за которым она была сейчас замужем. Расстроило ее и то, что во сне вид Клиффа подействовал на нее возбуждающе, и с этим чувством она и проснулась.

Кит Лондри и другие мужчины, которых она знала до замужества, были лучшими и более внимательными любовниками, чем Клифф, в том смысле, что они были готовы экспериментировать и стремились доставить ей удовольствие. Клифф же, напротив, и раньше, и теперь всегда стремился в сексе только к самоутверждению и доминированию. Энни признавалась себе, что поначалу на нее это действовало так же возбуждающе, как и в сегодняшнем сне; однако в последнее время грубость и эгоизм Клиффа в сексе стали оставлять у нее ощущение неудовлетворенности, того, что ее просто используют, а иногда еще тревоги и беспокойства. Но все-таки она помнила и то время, когда ее саму влекло к Клиффу и она возбуждалась очень легко и быстро.

Энни чувствовала себя сейчас несколько виноватой из-за того, что когда-то ей нравились подобные садистско-сексуальные отношения с Клиффом, а еще из-за того, что она до сих пор могла вспоминать эти отношения или видеть их во сне, не испытывая при этом ни отвращения, ни содрогания. Совсем даже наоборот – как сейчас, когда она проснулась после этого сна с ощущением влажности в паху. Надо забыть об этом сне и о подобных мыслях, забыть раз и навсегда, подумала она.

Она взглянула на стоявшие рядом с кроватью часы. 5 часов 16 минут утра . Энни встала, накинула халат, спустилась на кухню и налила себе чаю со льдом. Немного поколебавшись, она все же сняла трубку висевшего на стене телефона и набрала номер полицейского участка.

– Сержант Блэйк. Слушаю вас, миссис Бакстер.

Она знала, что когда звонит в полицию, то номер звонящего, его имя и адрес высвечиваются автоматически на каком-то экране, и ей это очень не нравилось. Клифф по большей части не приемлил всевозможные технические новинки и изобретения, однако он интуитивно чувствовал те возможности, которые открывали самые зловещие приспособления в духе Оруэлла, и охотно оснащал ими полицию Спенсервиля, которая во всем остальном оставалась на уровне каменного века.

– У вас все в порядке, миссис Бакстер?

– Да. Я просто хотела бы поговорить с мужем.

– Э-э… его сейчас нет, он на патрулировании.

– Ну хорошо, я позвоню ему в машину. Спасибо.

– Погодите немного, может быть, он… Мне недавно не удалось с ним связаться. Из-за грозы, наверное. Я постараюсь вызвать его по радио и передам, чтобы он позвонил вам. А мы вам чем-нибудь можем быть полезны?

– Нет, вы и так много делаете. – Энни нажала на рычаг и тут же набрала номер машины Клиффа. После четырех гудков записанный на автомат голос ответил ей, что звонок не проходит. Она повесила трубку и спустилась в полуподвальный этаж. Половину его занимала прачечная, а вторую половину – комната Клиффа, застеленная коврами и отделанная сосновыми панелями. Клифф любил, демонстрируя гостям дом, показывать в сторону прачечной и говорить: «Ее кабинет», а потом тыкать пальцем в сторону своей комнаты и добавлять: «А это мой».

Она вошла в его кабинет и включила свет. Со стен на нее смотрела стеклянными глазами дюжина звериных голов, на их мордах застыло подобие улыбки, как будто они были счастливы, что их убил не кто-нибудь, а сам Клифф Бакстер. То ли таксидермист, то ли ее муж, но кто-то из них явно страдал мрачным чувством юмора: а может быть, и тот и другой вместе.

На полке щелкнуло и заговорило полицейское радио – одна из патрульных машин переговаривалась с участком. Их разговор был слышен ясно и отчетливо, гроза почти не мешала. Никаких упоминаний о Бакстере со стороны сержанта Блэйка Энни не услышала.

Она в задумчивости посмотрела на прикрепленный к стене стеллаж с оружием. Здесь было около дюжины ружей и дробовиков, соединенных между собой проволочным тросом, конец которого был пропущен через металлическую скобу, завязан петлей и заперт на массивный висячий замок.

Энни зашла в домашнюю мастерскую, взяла ножовку по металлу и вернулась к стеллажу с оружием. Она натянула трос потуже и принялась перепиливать его. Проволока поддалась, потом переломилась, и Энни вытянула ее, высвободив ружья. Она выбрала двустволку «браунинг» двенадцатого калибра, отыскала в ящике патроны и вставила в каждый из стволов по тяжелой гильзе, увенчанной стальной пулей.

Энни повесила дробовик на плечо и поднялась по лестнице на кухню. Тут она положила двустволку на кухонный стол и налила себе еще стакан чаю со льдом.