Анри Лёвенбрюк - Бритва Оккама

Очевидно, со временем новые члены братства утратили бдительность. Собрания, проводившиеся в кайенне Онкура, все больше походили на фольклорные обряды. Постепенно реальная опасность, связанная с хранением этих документов, забылась. Последние члены ложи в конце концов привыкли недооценивать угрозу, представлявшуюся им чем-то абстрактным. И теперь все они мертвы.

Все, кроме него. Последнего компаньона. А также самого старого. И он знал, что ему не ускользнуть. Скоро придет его черед, а он совершенно бессилен. Если остальные пятеро не сумели защититься от врага, то что может он?

Жан Коломбан с трудом поднялся с плетеного стула, надел свою черную шляпу и, втянув голову в плечи, вышел на площадь Марко Поло. Колючий морской ветер, поднимая пыль, гулял по улицам Скалистого острова. На востоке виднелись охристые фасады домов на берегу залива.

Неуверенным шагом он направился к своему старому дому. Встречные зеваки приветливо здоровались с ним. Соседи по кварталу были расположены к старому архитектору, много сделавшему для сохранения старинных построек на островке в западной части города. От платы он упорно отказывался. Это был его любимый квартал, родина его сердца. Его отечество, как он говаривал на старинный манер. Прогуливаясь по улицам, он никогда не забывал дружески потрепать по щеке идущих в школу ребятишек или улыбнуться торговцам. Он стал символом Скалистого острова, и все здесь называли его il Francese [22] Француз ( ит .). некоторые даже заговаривали с ним на его родном языке.

Подойдя к дому, он остановился, чтобы бросить взгляд на свой этаж. Каждый раз, прежде чем подняться по лестнице, он позволял себе маленькую передышку. Из года в год подъем становился все тяжелее. Но теперь он больше не мог отступать. Он знал, что должен сделать. У него нет другого выхода. Такой выход ему не по душе, к тому же он поклялся не допускать ничего подобного даже в мыслях. Но делать нечего. Это единственное, что ему оставалось.

Жану Коломбану придется расстаться со своим квадратом. Уничтожить его? Нет. На это он не пойдет. Спрятать в надежном месте и надеяться, что, если он умрет, квадрат никогда не найдут. Никогда.

— Если я тебя не стесню, то сегодня останусь у тебя и передохну. У меня страшно болит нога, к тому же я совершенно измотан.

Растрепанный, с заострившимся лицом, Ари сидел на подоконнике, засунув судорожно сжатые кулаки в карманы джинсов. Весь вечер он наблюдал, как полицейские ищут улики у Лолы в квартире, а потом отправился на Порт-де-Шампер, к Ирис, которая предложила приютить их с котом.

Хватаясь за соломинку, он то и дело звонил Лоле на мобильный, но снова и снова нарывался на автоответчик. Наконец, обессиленный, он послушался Ирис, умолявшей его попытаться поспать.

Вне себя от тревоги, он метался на диване, где постелила ему Ирис, и забылся сном лишь на рассвете, услышав, что она встала.

— Ну конечно, Ари. Я оставила дубликат ключей на столе. Только отдохни хорошенько, ладно? На тебе лица нет.

— Я без конца думаю о Лоле, — прошептал он. — Что они с ней сделали?

— Уверена, с ней все в порядке, Ари. Они просто хотят тебя запугать. Ничего они ей не сделают.

— Пусть только попробуют.

— Ладно, мне пора. Если хочешь, ложись на мою кровать. Там удобнее, чем на диване… Да ты и сам знаешь. — Она заговорщицки улыбнулась.

— Послушай, Ирис, ты не поищешь для меня кое-что в Леваллуа?

— Как, опять? — воскликнула она. — Переведи дух, хотя бы сегодня забудь о расследовании. Сбрось обороты! Я-то думала, ты собираешься отдохнуть!

— Я и собираюсь отдохнуть. Потому-то и прошу тебя помочь. А вообще, я не сбавлю обороты, пока не найду Лолу.

— Ладно, что тебе надо на этот-раз?

— Похоже, тут и правда замешан «Врил». Я так и не успел узнать о нем побольше. Если будет время, разыщи мне все, что можно, об этом чертовом братстве.

— Договорились. Я ничего не обещаю: в начале недели работы всегда по горло. Но я постараюсь. Ты только отдохни.

— Обязательно.

Поцеловав его в лоб, она ушла.

Еще несколько минут Ари постоял у окна, бездумно глядя на улицу, потом лег в постель своей бывшей любовницы. От подушки пахло ее духами, и он вспомнил те несколько месяцев, что они провели вместе. Потом его мысли неудержимо устремились к Лоле. В горле застрял комок. До чего же он себя ненавидел!

Каким надо быть ублюдком, чтобы втянуть ее в эту историю! Он, как последний дурак, жил у нее, зная, что ему угрожают.