Анри Лёвенбрюк - Бритва Оккама

Загорелся свет, и Ари увидел, что здесь всё в полном порядке. Он прошел в смежную комнату. Это была кухня, тоже пустая и прибранная. Не опуская оружия, готовый ко всякой неожиданности, он обошел весь первый этаж. Ари знал, что в любой миг может столкнуться лицом к лицу с убийцей, будь то мужчина или женщина, или обнаружить безжизненное тело хозяина дома. Но он ничего не нашел. По скрипучей деревянной лестнице, начинавшейся в прихожей, поднялся наверх, обеими руками сжимая рукоять револьвера. Чтобы сориентироваться в первой комнате, ему хватало света с первого этажа. Спальня. Пустая и прибранная. Постель застлана. Он прошел в смежную с ней ванную. Здесь тоже ничего. Вернувшись обратно, он пересек лестничную площадку.

И вновь перед ним закрытая дверь. Ари медленно нажал на ручку. Не заперто. Внутри — большой письменный стол, на котором в беспорядке разбросаны книги, документы, коробки, бутылки из-под спиртного и бокалы. Но никаких следов насилия Ари не заметил.

Он обшарил весь дом и не нашел ничего странного. Мысль, что информатор направил его по ложному следу, казалась ему все более вероятной.

Ари уже собирался спуститься вниз, когда сквозь ставни заметил синие отсветы проблескового маячка.

Значит, кто-то вызвал полицейских, вероятно, когда он разбил окно. Ари спрятал револьвер и направился к входной двери. Зажег свет на крыльце, отодвинул щеколду и вышел наружу с полицейским удостоверением в руке.

К нему подошли два жандарма с оружием на изготовку.

— Кто вы такой? — спросил старший по званию.

— Майор Маккензи из госбезопасности.

— Что здесь происходит? Нам сообщили об ограблении.

— Нет. Это я разбил окно, чтобы попасть внутрь. Хозяин дома в смертельной опасности. Паскаль Лежюст. Вы не знаете, где он может быть?

Жандармы в недоумении переглянулись.

— Я его сегодня видел, так что он в городе. Но в такое время его ресторан закрыт…

— А где его ресторан?

— Тут неподалеку.

— Едем туда немедленно. — Ари захлопнул за собой дверь. — Нельзя терять ни минуты!

Перекинувшись парой слов, жандармы предложили Ари сесть в их машину.

Та, что просила равных называть ее Ламией, [17] Возлюбленная Зевса, которую Гера превратила в чудовище. Чтобы вернуть себе красоту, Ламия соблазняет мужчин и пьет их кровь. подобрала со своего мускулистого живота капельку крови и поднесла к губам.

Впервые она совершила ритуал обнаженной, и кровь, забрызгавшая ее тело, возбудила ее еще сильнее. Она упивалась чувством всемогущества, которое поднималось в ней в ту самую минуту, когда жизнь покидала жертву. Теми мгновениями, когда она одна решала, остановиться ей или продолжать, чтобы увидеть, как они умирают. В сущности, они были для нее лишь предметами. Никто из них не заслуживал ни малейшего сочувствия. Слишком слабые. Убивать их — не преступление, а игра. Их страдания только отчасти могли заполнить ту пустоту, которую она ощущала, соприкасаясь с этими низшими существами.

С каждой новой казнью ее наслаждение возрастало. Она даже научилась распознавать тот прекрасный миг, когда их взгляд вдруг становится пустым.

Их выдают глаза.

Ламия томно облизнула кончик пальца и обхватила ладонями мертвенно-бледное лицо Паскаля Лежюста. Его мозг еще не растворился до конца, но мужчина, с которым она занималась любовью, уже умер. Она улыбнулась.

На улице захлопали дверцы автомобиля. Бросившись к окну, она обнаружила машину жандармерии, остановившуюся прямо перед рестораном. Ламия выругалась. Как они очутились здесь так быстро?

Тут она увидела его. Волосы с проседью, жесткое лицо, трехдневная щетина, длинный черный плащ… Она бы узнала его где угодно. Ари Маккензи, точно такой, каким она видела его в Реймсе. Снова он. А ведь председатель обещал избавить ее от него. По всей вероятности, задача оказалась им не по зубам, и ей придется взяться за дело самой. Как и следовало поступить с самого начала.

Не теряя ни секунды, она оделась и схватила свою сумку. Последний раз взглянула на Паскаля Лежюста, сожалея, что не успела завершить ритуал. На этот раз ей не удалось получить желанный трофей. Она нашла главное — квадратик, но при этом забрала лишь часть мозга, что привело ее в дикую ярость. Ламия не выносила чувства незавершенности. Несовершенства. Маккензи помешал ее работе. Он за это заплатит.

— В верхнем зале горит свет. Наверно, он там.

По дороге Ари объяснил жандармам суть дела. Теперь они знали, что речь идет о преступлениях Трепанатора.