Олег Бажанов - Герой нашего времени.ru

На аэродроме Иванов на всякий случай записал номер воинской части и фамилию капитана-фотографа.

Вечером после разбора полётов Иванов встретил майора Ягудина, которому поведал о состоявшемся днём разговоре с ФСБшником.

— Мои уже строчат объяснительные, — сообщил Ягудин.

— Мои тоже. И я написал. — Иванов показал в планшете сложенный листок.

— Дашь ознакомиться? А то нарисуем разные показания. Или чего лишнего скажем.

— Нам скрывать нечего. — Иванов протянул Ягудину свою объяснительную.

— Всё верно. Но кому-то выгодно раздуть шумиху, — сделал вывод Ягудин, прочитав написанное и возвращая листок. — Поэтому, пока «крайнего» не найдут — не отстанут.

— Посмотрим.

— Надо бы залететь в тот район, поглядеть на дело рук своих.

— Летали мы сегодня над этим селом. Фотографировали, — сообщил Иванов. — Дом, где находился склад боеприпасов, разрушен и сожжён. На месте навеса — воронка диаметром метров десять. Рядом ещё два сгоревших дома. Больше никаких разрушений не обнаружили.

— Уже началось. Доказательства затребовали, — вздохнул Ягудин. — Теперь держись, Саня!

— Всем придётся держаться.

— Да, всем придётся не сладко. Но группу вёл ты. И «всех собак» навешать могут на тебя.

— Понимаю. Поэтому прошу тебя, Дима, сегодня после ужина собрать своих ребят. И мои будут. Покумекаем все вместе, как и что писать и говорить?

— Да, надо вместе держаться. Где собираемся?

— Давай в свободном классе на нашем этаже. В 19.30.

— Замётано, — согласился Ягудин.

После ужина по пути из столовой Ващенка поинтересовался:

— Командир, мы сегодня к девчонкам пойдём?

— Ты там прижился? — вместо ответа проворчал Иванов, думая о предстоящем собрании.

— А мне там хорошо, — состроил Ващенка довольную физиономию.

— Хорошо, Андрюша, только там, где нас нет, — философски заметил Иванов.

— Вот как раз сейчас нас там и нет. Значит, там хорошо, — перефразировал «правак». — Так идём?

— Вначале проведём небольшое собрание — все, кто участвовал в том злополучном спецзадании. Фархеева я уже предупредил. Твоя задача найти Мельничука и в 19.30 сидеть в классе с написанными объяснительными.

— Ты думаешь, что всё настолько серьёзно? — встревожился Ващенка.

— А ты не понял? Мы же с тобой — пешки в большой игре. Чувствую, что нас хотят «разменять». Возможно, что всё ещё обойдётся. Но надо скорректировать общую линию поведения.

— Теперь понял, — сказал Андрей озабоченно. — А, может, и обойдётся. Помнишь, как с тем полётом в горы в составе группы МВД? Тогда трибуналом грозили. И обошлось.

— Думаю, что здесь всё серьёзнее. Погибли жители села, и журналисты уже преподнесли информацию. Для логического завершения этой истории может понадобиться виновный, который должен понести «заслуженное» наказание. И командованию придётся решать, кого отдать на «растерзание».

— Но нами руководили спецназовцы ГРУ. Пусть с ними разбираются.

— Понимаешь, Андрей, обычно из двух зол выбирают то, которое проще причинить. А ГРУ — организация очень влиятельная. И если они не «загасят» поднимающуюся шумиху, то и своих в обиду не дадут. Тогда остаёмся только мы с тобой.

— Точнее — ты? — высказал догадку Ващенка. — А тебе не кажется, что вся эта история очень вяжется с тем нехорошим случаем с ящиками?

— Возможно.

Мероприятие провели в полном составе. На собрании высказались все присутствующие. Молчал только Мельничук. Догадываясь о причине молчания, Иванов не требовал его выступления. Зачитанные объяснительные участников того полёта отражали только факты. Выходило, что вся группа действовала по командам Иванова. О том, что Иванов получал распоряжения от майора Быстрова, написал только Ващенка. Мельничук ещё писал свою объяснительную. Иванов понимал, что Мельничук может указать, что во время операции находился в грузовой кабине, а на месте бортового техника сидел майор Быстров. Это являлось правдой. Но это также являлось грубейшим нарушением всех лётных документов, инструкций и требований безопасности. За такое нарушение Иванова, как командира экипажа, могли легко отстранить от полётов и наложить взыскание. А как командира звена, в свете последних событий, даже понизить в должности. Также Мельничук мог указать, что, находясь в грузовой кабине, не слышал распоряжений майора Быстрова. Иванов, понимая, чем ему обязан Мельничук, решил поговорить со своим борттехником после собрания ещё раз.

— Иван, проблемным у нас получился тот злополучный полёт, — начал Иванов, оставшись с Мельничуком без свидетелей. — Сейчас, как никогда, нужно держаться вместе. Давай не станем выносить из экипажа на обозрение всех наше «грязное бельё». Согласен?