Филипп Ванденберг - Тайный заговор

В этот момент за спиной Жюльетт показался молодой мужчина. У него были длинные, собранные в хвост волосы.

— Что ему нужно? — спросил он Жюльетт с сильным итальянским акцентом.

Бродка и Жюльетт молча смотрели друг на друга. Затем Бродка сказал:

— Вот оно как.

В его голосе звучало разочарование. Он повесил голову и повернулся, чтобы уйти.

— Секундочку, Бродка, — быстро произнесла Жюльетт. — Нам действительно нужно поговорить. Пожалуйста, подожди меня внизу, в холле.

Не ответив, Бродка побрел по длинному коридору в сторону лифта. В его душе боролись ярость и досада. О чем тут говорить, думал он. Ситуация была более чем однозначной. Ему следовало бы догадаться. Такая женщина, как Жюльетт, не уходит просто так. Он спустился вниз в подавленном состоянии.

«Вот и все, — неотступно билась в его голове одна-единственная мысль. — Вот и все».

Портье вручил ему его сумку, которую он отдал на хранение. Затем Бродка вышел из отеля и направился к одному из ожидавших на стоянке такси. Водитель вышел ему навстречу, взял сумку и заговорил настолько быстро, что Бродка понял только последнюю фразу.

— Куда пожелаете, синьор?

Бродка сел рядом с водителем.

— Немного покатайте меня по городу, потом обратно к отелю, — устало сказал он.

Водитель, мужчина за пятьдесят, от которого сильно пахло сигаретным дымом, кивнул и завел мотор. Бродка заметил, что подушечки его пальцев были желтыми от табака.

Александр откинулся на сиденье. Он был настолько внутренне опустошен, что толком не замечал, куда его везут. У ворот Порта Пинциана, которыми заканчивается Виа Венето, водитель повернул направо и поехал по городу, делая большой круг. Бродка не знал, сколько они были в пути, когда такси вернулось к исходной точке, к отелю «Эксельсиор».

Какое-то время Бродка сидел в такси, погрузившись в размышления. Наконец он расплатился и вместе со своим багажом вернулся в «Эксельсиор».

Холл отеля был отделан черно-зеленым мрамором. Несмотря на поздний час, здесь было довольно многолюдно. Бродка поискал взглядом тихое место, откуда хорошо просматривался весь холл, и направился к мягкому уголку неподалеку от бара. В этот момент к нему подошла Жюльетт.

— Признаться, я иначе представлял себе нашу встречу, — пробормотал Бродка.

— Я… — начала Жюльетт и замолчала.

Не говоря больше ни слова, они стояли друг против друга.

— Может, присядем? — сказал наконец Бродка и, не дожидаясь ответа, прошел к мягкому уголку. Он вежливо подождал, пока усядется Жюльетт, затем тоже сел.

Жюльетт по-прежнему молчала. Бродка откашлялся. Но прежде чем он успел подобрать подходящие слова, Жюльетт взяла это бремя на себя.

— Я не хотела этого, — сказала она, — я не хотела обманывать тебя, потому что я люблю тебя, Бродка. Я действительно люблю тебя, хотя ты и подонок. Но так уж вышло. Что мне теперь, извиниться? Сказать: прости, пожалуйста, что я переспала с другим?

Бродка смотрел прямо перед собой.

— Это похоже на оплеуху, — тихо произнес он. — Но, вероятно, с таким человеком, как я, это должно было случиться.

— Не говори глупостей! — возмутилась Жюльетт. — Да, я познакомилась с мужчиной и дважды переспала с ним. Может быть, от разочарования… или даже из мести. Я не знаю. Знаю только, что вы — Коллин и ты — унизили меня, когда стали вести себя, словно торговцы лошадьми.

— Я был пьян, — пролепетал Бродка.

— О, как это мне знакомо! Слишком хорошо знакомо. «Я был пьян». Самая удобная отговорка. Она постепенно начинает надоедать мне. С тех пор как я знаю Коллина, мне доводилось слышать это тысячи раз. А теперь еще и ты начинаешь. Слышать этого больше не могу!

— Ты, безусловно, права, — согласился Бродка. — Но разве это достаточная причина для того, чтобы убегать и прыгать в постель к первому попавшемуся жиголо? А ведь совсем недавно ты спрашивала, хочу ли я на тебе жениться.

— Прекрати читать мне мораль. Я когда-либо упрекала тебя за то, что ты в Вене собирался развлекаться с проституткой? Ты думаешь, мне приятно было узнать об этом?

Жюльетт умела превратить любую оборону в нападение — довольно часто встречающееся качество у женщины. У нее это великолепно получалось. Но если Бродка хотел быть честным, ему следовало признать, что Жюльетт права. После всего, что произошло, он был последним человеком, кто имел право упрекать ее.

До сих пор Жюльетт ни разу не дала ему повода в чем-либо упрекнуть себя. Он считал ее верной и знал, что она отказывала даже собственному мужу, и это укрепило его уверенность. Он никогда не предполагал, что Жюльетт может изменить ему. Только теперь, поймав ее на горячем, он почувствовал, как это больно. С другой стороны, Александр понял, насколько сильно любит эту женщину.