Питер Джеймс - В плену снов

Что-то явно было не так. Почему ей так страшно?

– Ну давайте же громче!

– О ДА, ЭТО ТЫ!

Сначала она через всю комнату увидела жуткую улыбку на его лице, улыбку демона, а не маленького ребенка. Спустя мгновение демоническое лицо исчезло, и в дверях стоял просто смеющийся мальчик, жадный маленький мальчик, добившийся своего на мгновение, очень счастливый, пока ему снова все не надоест. Он смеялся, смеялся, а у нее тем временем кровь стыла в жилах.

– Эдгар, – окликнула она строгим и торжественным тоном. – Эдгар! – повторила она, стараясь перекричать хор голосов, поддерживающих миссис Панч. – Эдгар! – закричала она снова, теперь уже продираясь сквозь шум, поднятый сторонниками мистера Панча. – Положи это! Бога ради, положи!

Нет, оно не может быть заряженным. Это невозможно. Ричард осторожен. Он не настолько глуп.

– Эдгар!

Мальчик стоял у двери, пошатываясь под тяжестью дробовика, словно пьяный маленький стрелок.

Этот палец. Сгибающийся и разгибающийся в ночной темноте.

4.15.

Часы. В спальне. Когда она проснулась.

4.15.

И часы на каминной доске.

4.15.

Палец на спусковом крючке. Уби-уби, джуби-джуби.

– Эдгар!

Она сделала шаг вперед. Ружье резко качнулось над головами детей, нацелилось на нее, затем на потолок, а потом снова на детей.

– Я хочу застрелить голубей сейчас. – Она слышала его слова отчетливо, через всю комнату, сквозь весь этот гам, настолько отчетливо, будто он стоял рядом.

Дуло направилось вверх, в ее сторону.

– Эдгар, осторожнее! Опусти его!

Целится прямо в нее.

– О нет, не я!

– О да, это ты!

– Эдгар, опусти его!

Она заставила себя посмотреть прямо в эти оба ствола, наставленные на нее.

– О нет, не я!

– Заткнись. Ради бога, заткнись, болван! Ты что, не понимаешь? Ты даже не додумался проделать смотровые дырочки в своем проклятом ящике?

– Шлеп-шлеп, у-у-у!

– Если ударишь меня, то я дам тебе сдачи!

– ОПУСТИ, ЭДГАР, ОПУСТИ, ОПУСТИ ЖЕ ЕГО!

– О нет, ты не ударишь.

– О да, еще как ударю!

Сквозь непрерывный ор она различила чье-то хихиканье. Палец Эдгара лег на спусковой крючок.

– ЭДГАР!

Сэм в отчаянии посмотрела на Ники: надо пройти к нему, загородить мальчика, остановить Эдгара.

Снова сильный шлепок.

– О-у-у-у!

– Куда он делся? Да куда же он делся?

– ОН ПОЗАДИ ТЕБЯ!

Миссис Панч повернулась назад:

– О нет, его там нет!

– О ДА, ОН ТАМ!

Она снова крутанулась:

– О нет, его там нет!

– О ДА, ОН ТАМ!

Сэм увидела струю пламени, вырвавшуюся из дула, и нырнула вниз. Заметила, как Эдгара отбросило назад. Его лицо приобрело озадаченное выражение. Потом ружье медленно поплыло наверх и плавно, покачиваясь, словно огромное перо, бесшумно опустилось на землю.

Она стремительно, точно волчок, повернулась и увидела в воздухе над полосатым балаганчиком нечто похожее на снег. Что-то пролетело по полу, с громким стуком отскочив от бордюрной планки, и шлепнулось у ее ног. Голова Панча. Она лежала, глупо ухмыляясь в лицо Сэм, один глаз и часть щеки у куклы отсутствовали.

И тут до нее долетел звук выстрела, он прокатился по ней волной шока, отбросил в сторону, оглушив так, будто прямо над ее ухом громко хлопнули в ладоши, и какое-то мгновение она ничего не слышала, кроме слабого звона.

Сэм видела, как смех исчезал с ребячьих лиц, словно сброшенные маски. Она лихорадочно оглядела комнату. Ники сидел с разинутым ртом, держа в руке свой леденец на палочке. Она вскочила и прошла между застывшими, как гипсовые статуи, детьми, опустилась на колени рядом с Ники и жадно обхватила его руками, крепко прижимая его к себе.

– Ты в порядке, тигренок? В порядке?

Когда он кивнул, она судорожно стала осматриваться вокруг.

– Ричард! – крикнула она. – Ричард!

Она сознавала, что произносит это слово, но не слышала своего голоса. Ричард был уже здесь, с трудом пробираясь по комнате, как в фильме при замедленной съемке.

Теперь она почувствовала едкий запах бездымного пороха. В глазах прояснилось, и она услышала всхлипывания кого-то из детей. Ники все еще таращился на балаганчик, на порванный балдахин и клочки материи, падающие вниз, будто надеялся, что Панч снова выскочит оттуда и ухмыльнется.

Ящик, украшенный гирляндами пакетиков с леденцами, дернулся разок, потом еще и сдвинулся немного влево. «О господи, нет», – подумала она.

Ящик перестал двигаться, появился кукольник, совершенно растерянный, бледный как полотно. Шатаясь, он побрел по комнате, вытянув перед собой руки.