Рассел Эндрюс - Гедеон

Она протянула ему визитку. На долю секунды ее рука задержалась в ладони Карла. Когда женщина заговорила вновь, ее низкий голос звучал чуть хрипло и сексуально:

— Но неофициально, Карл, я, может, и пересплю с тобой.

Грэнвилл поставил статуэтку «Оскара» на место, взял визитную карточку и засунул ее в карман рубашки.

— Зовите меня Грэнни, — произнес он.

Несколько лет назад, едва переехав в Нью-Йорк, чтобы стать писателем, Карл представлял себе тот день, когда ему наконец удастся продать свой первый роман. Это не было пустыми мечтаниями — Грэнвилл много работал над книгой, оттачивая и совершенствуя каждую деталь. После долгих раздумий он решил, что обязательно сделает три вещи.

Во-первых, позвонит матери и поделится с ней новостью. В конце концов, именно мать верила в талант Карла больше всего, а в последнее, очень долгое время только она и поддерживала сына. Отец? Он считал, что Карлу давно пора окончить какую-нибудь хорошую школу бизнеса и найти приличную, ответственную работу. Желательно в коммерции.

Во-вторых, он закажет роскошный обед на одного в маленьком итальянском ресторанчике на Западной Семьдесят девятой улице, неподалеку от дома. Карлу очень нравился этот ресторан, и он частенько туда наведывался. Грэнвилл знал точно, что закажет: зеленый салат, равиоли с домашними колбасками, а на десерт канноли и бутылку кьянти.

А в-третьих, он и его дама сердца разопьют бутылку дорогущего шампанского. Поднимут бокалы за успех романа, а потом будут до утра заниматься любовью.

Вдруг Карл понял, что прекрасная мечта по-прежнему несбыточна. Дела обстояли из рук вон плохо — мама умерла четыре года назад, в помещении любимого ресторанчика устроили обувной магазин, и у него не было подруги. Никакой. «Странно, как все оборачивается», — подумал он.

Карл было решил позвонить отцу и сообщить приятную новость, но тут же отказался от этой идеи. Собрался сообщить Аманде, но тоже передумал. Случилось так, что в целом мире не нашлось ни одного человека, который смог бы разделить его радость.

Чертовски странно.

И потому Карл отправился домой легкой, пружинистой походкой с пятьюдесятью тысячами долларов в кармане. По дороге зашел в «Ситибанк», чтобы положить деньги на счет. Затем купил бутылку шампанского в винном магазине на Бродвее. Он один ее выпьет. Уж это-то он сделает, и пошло все к черту!

Странно, но когда Карл уже был возле своей квартиры, его ноги словно сами собой устремились наверх. Он поднялся еще на один пролет, к двери Тонни. А почему, собственно, и нет? Она просто потрясающая. Такая милая и, главное, совсем рядом. Он собрался было постучать, как вдруг дверь распахнулась настежь и из квартиры выбежала девушка, на ходу ища ключи. Она явно нервничала, торопилась, дыхание сбилось от спешки. Тонни удивленно уставилась на Грэнвилла, словно спрашивая, что принесло молодого человека на ее порог.

— Вам что-нибудь нужно? — спросила она наконец.

— Вроде того, — ответил Карл. — Я ищу, с кем бы отпраздновать. Видите ли, я написал роман и…

— Классно! Страшно хочу все услышать, но у меня через пятнадцать минут проба для сериала «Все мои дети», а я еще ни одну страницу не просмотрела, им нужна новая женщина-вамп, такая классная роль, и… о боже, как я выгляжу?

Девушка забрала волосы наверх и надела черное обтягивающее мини-платье. Эффект был весьма впечатляющим.

— Выглядишь так, что если не получишь роль, то там одни придурки!

— Ты просто лапочка! Спасибо! Пока! И поздравляю!

И девушка понеслась вниз по лестнице со всей скоростью, которую ей позволяли высоченные, неустойчивые шпильки.

Грэнвилл вздохнул и какое-то время постоял в опустевшем коридоре, чувствуя себя глуповато. Затем пожал плечами, размышляя, хорошо это или плохо, когда тебя называют лапочкой, и отправился домой.

Карл открыл дверь и, еще ничего не видя, почувствовал что-то странное. Он шагнул внутрь и резко повернулся влево.

На его кровати сидел какой-то мужчина и курил длинную тонкую сигару.

— Вы захватили шампанское, Карл. Весьма предусмотрительно. Послушайте, а где у вас все пепельницы? Ни одной не могу найти.

Карл, испуганный, судорожно сглотнул. Незнакомец держался спокойно, непринужденно улыбаясь. Однако в нем было нечто такое, от чего волосы на затылке начинающего писателя зашевелились.

— Я не курю, — бросил Грэнвилл.

Мужчина недовольно хмыкнул, и Карл вдруг пожалел, что у него нет с собой ничего существеннее, чем миниатюрный складной швейцарский нож, который он носил в кармане еще со школьных времен. Там только лезвие длиной в пару дюймов и еще пилочка для ногтей. Пальцы Карла крепче обхватили горлышко бутылки. Сойдет за оружие.