Майкл Смит - Слуга смерти

Вскоре мы замолчали, в основном из-за того, что выбились из сил. Фил тоже выглядел уставшим, но Коннелли продолжал идти размеренным шагом. Слышался лишь громкий звук шагов четырех пар ног на снегу и тяжелое дыхание. Сочетание усталости, сонливости и постоянный белый фон перед глазами начали оказывать на меня гипнотическое воздействие. Я перестал о чем-либо думать, видя перед собой лишь место для очередного шага, ощущая подъемы и провалы и чувствуя запах еловых иголок и коры в удивительно чистом воздухе. Кожа на лице начала неметь, и когда я моргал, перед глазами вспыхивали искорки. То и дело я спотыкался, и Нина тоже.

— Стоп, — прозвучал тихий и напряженный голос Коннелли.

Я вздрогнул и остановился как вкопанный.

— Что? Пришли?

Он повернулся к нам, но не ответил, лишь прищурился, вглядываясь в лес в той стороне, откуда мы пришли. После долгой ходьбы тишина, казалось, звенела в ушах.

— Что там? — спросила Нина.

Коннелли молчал еще секунд двадцать.

— Ничего, — наконец ответил он. — Мне показалось, будто я что-то вижу. Я оглянулся, и мне почудилась какая-то тень, примерно в сорока ярдах левее.

— Здесь полно теней, — сказал я. — Темнеет.

— Возможно, — кивнул он и посмотрел на помощника. — Наши друзья знают кое-кого еще, кто может интересоваться Хенриксоном. Вполне может быть, что он тоже где-то тут.

— Вот как? — подозрительно спросил Фил. — И кто же это?

— Бывший полицейский. Человек прямоходящий основательно попортил ему жизнь, — сказала Нина. Она прошла несколько ярдов в ту сторону, куда смотрел Коннелли, тоже вглядываясь в гущу деревьев. — Он хочет разделаться с ним не в меньшей степени, чем мы.

— Он опасен?

Я кивнул.

— Но не для нас, надеюсь.

Неожиданно Нина закричала, застав нас врасплох:

— Джон! Джон, ты тут?

Четыре пары глаз напряженно всматривались в темноту леса, но никакого движения не было заметно.

Нина попыталась снова:

— Джон, если ты здесь — выходи. Мы тоже хотим его найти. Давай искать вместе.

Ответа не последовало. Нина покачала головой.

— Просто тени, — сказала она, нахмурившись, и посмотрела на небо. — О господи. Теперь снег пошел.

Она была права. На землю начали опускаться крошечные белые хлопья.

— Лучше бы вы этого не делали, — сказал Коннелли. — Звук здесь распространяется очень хорошо, и мне бы не хотелось, чтобы тот тип узнал о нас.

— Он и так об этом узнает, — ответила Нина. — Верно, Уорд?

— Да. И я хотел бы вас предупредить, шериф, — это не имеет никакого значения. Он не убежит, не станет прятаться. Он просто будет делать то, что намерен сделать.

Полицейский снял винтовку с плеча и, взяв ее наизготовку, посмотрел на меня. Хотя Коннелли был лет на десять-пятнадцать моложе моего отца, в его глазах я увидел нечто похожее — хладнокровную оценку ситуации и явное нежелание отступать перед опасностью.

— Ну что ж, — сказал он. — Пусть будет так.

Ветер усилился, и вокруг головы шерифа поднялся снежный вихрь.

Патриции никогда еще за всю ее жизнь не бывало так холодно. Ей позволили надеть пальто, прежде чем покинуть хижину, но большую часть пути она лишь жалела об этом. Когда движешься, от пальто нет никакой пользы — больше всего мерзнут неприкрытые части тела, лицо и руки, особенно если они связаны за спиной. В пальто только потеешь, и не более того. Однако теперь, когда они сидели и ждали уже два часа, она поняла, что без пальто, скорее всего, уже была бы мертва. У нее слегка текло из носа, и капли застывали, образуя маленькие сосульки. Она спросила, нельзя ли связать ей руки спереди, чтобы их можно было держать в тепле, но Хенриксон сказал, что этого не будет. Она знала почему. Ее руки и плечи начинали сильно болеть, и это было лишь началом того, что он собирался сделать с ней, если не получит того, за чем пришел. Он думал, будто для нее это имеет какое-то значение, но она полагала, что он ошибается.

Где-то после четырех пошел снег. Начало смеркаться, и хотя некоторые снежинки искрились, падая на землю, другие выглядели словно крошечные, плавающие в воздухе тени. Она знала, что некоторые местные жители воспринимают снег как неизбежное зло, но она так не считала. Даже три года спустя снег до сих пор казался ей чем-то волшебным. Иногда ей становилось грустно, поскольку снег вызывал воспоминания о Билле и детях в те времена, когда они были намного моложе, но никто никогда не говорил, что любое волшебство приносит лишь радость.