Майкл Смит: Кровь ангелов

Я пытаюсь звонить на телефон Зандта каждый день и знаю, что Нина делает то же самое. Но ответа нет. Джон никогда не любил перезванивать, но, по крайней мере, ему можно было оставить сообщение.

Вероятно, со временем мы прекратим эти попытки. Когда-то ведь нужно остановиться.

Агент Нина Бейнэм условно считается пропавшей без вести в Торнтоне, учитывая, что ко времени теракта она отсутствовала уже несколько дней. Она пока не решила, стоит ли опровергать подобное предположение.

А пока что мы помогаем Патриции и другим соседям. Я не позволяю Нине поднимать тяжести, если только она не настаивает. Мы ездим ужинать в Шеффер и иногда слегка напиваемся за бильярдом в баре «У Билла». А вечерами сидим рядом на скамейке у озера или в креслах в нашем домике.

Нам хорошо вдвоем.

Ни в одном сообщении я не встретил упоминаний о трупе агента ЦРУ, найденном в туалете «Старбакса». Кафе сгорело дотла. На фотографиях невозможно даже понять, где оно находилось. Останки Карла Унгера, вероятно, превратились в прах, унесенный тайным течением истории.

Я немало размышлял над его рассказом, пытаясь воспринять его как возможную правду. Проблема в том, что я не верю в рай. В ад, впрочем, тоже. И то и другое — лишь попытки объяснить, кем мы являемся.

В темных глубинах нашей души таится мечта о смерти, а убийцы — лишь ее одинокие жрецы. Время от времени очередной безумец пытается устроить геноцид от нашего имени, и мир затем содрогается еще полстолетия, а тем временем одинокие стрелки без лишнего шума делают свое дело. Иногда кого-то из них удается поймать и убить или посадить в тюрьму, но всегда находятся другие.

Смерть будет всегда, ибо она в наших сердцах. Люди устраивают войны, убивают своих ближних и уничтожают другие виды не потому, что они глупы или недальновидны. Точнее, не только поэтому. Мы были первым животным, постигшим смысл смерти, и стремимся показать, что не бессильны перед ее лицом. Возможно, наша трехсотвековая история убийств — всего лишь акт неповиновения, попытка овладеть собственной судьбой; мы знаем, что смерть придет за нами, и иногда пытаемся с ней сразиться. Может, Пол и ему подобные правы, и в этом нет ничего плохого. Возможно, убивать — наше предназначение.

Но все на самом деле далеко не так просто. Как бы я поступил, если бы мне пришлось выбирать между Ниной и школой?

Лучше не спрашивайте.

Сейчас я даже не знаю, что обо всем этом думать. Но я не верю, как не верил и Карл, что история повторяется. Никаких циклов не существует. История постоянно творит одно и то же. Порой мы не замечаем, что происходит, только и всего. А иногда мы это видим, поскольку не остается иного выбора.

Любой террористический акт убивает невинных. Любая попытка ему противостоять приводит к тому же самому. Мы сидим в центре зловещего круга, не зная, в какую сторону повернуться. Убийцы всех национальностей, верований и эпох стоят по краям нашего мира, стреляя в его середину. Они видят лишь тех, кто находится по другую сторону круга, своих врагов, которых считают воплощением демонов. Всех остальных для них просто не существует.

Какими же нереальными должны казаться им мы, обычные люди, и как же нам не хватает их светлого очистительного огня! Как далеки от героических помыслов наши примитивные желания прожить свою короткую жизнь, не погибнув от пули, голода или взрыва во имя чьих-то законных интересов или идеалов, о которых мы даже не знаем.

А они продолжают нас убивать. Это их жизнь, они не могут иначе. Мы вынуждены им противостоять, всегда и во веки веков. И мы должны найти возможность громче выражать свой протест.

Три дня спустя я получил ответ по крайней мере на один вопрос. В течение двух недель после нашего возвращения у Нины периодически случались приступы тошноты. Она до сих пор неважно себя чувствовала, и у нее часто болела голова. Мы надеялись, что это лишь временные последствия ее пребывания в старом фургоне, насыщенном бензиновыми парами, но когда стало ясно, что они не проходят, я в конце концов убедил ее обратиться к врачу.

И оказалось, что она беременна.

Сейчас я собираюсь выйти на улицу, забрать Нину и поехать с ней куда-нибудь поужинать. Нет, не салатом, а чем-нибудь более существенным и питательным. Она может привередничать, но я умею настаивать. Возможно, мы немного поговорим о том, что делать дальше, о нашем будущем, которое нам предстоит построить.

Мы не слишком торопимся. Я понятия не имею, готов ли я стать отцом. Полагаю, мне это еще предстоит выяснить. Нам придется растить нашего ребенка в странном мире.