Александр Молчанов - Газетчик

Нянечка несколько секунд смотрела в окно, как они уходят, потом развернулась и побежала в кабинет заведующей, где был телефон. Номер, который ей был нужен, был в списке важных номеров, выписанных бисерным почерком заведующей на листочке. Сам листочек с телефонами лежал на столе под стеклом.

После того как Аня ушла, Пшеницын медленно сосчитал до ста. Этого было достаточно, чтобы Аня могла отойти подальше.

Он вышел из предбанника. На улице потихоньку темнело. В сумерках он не сразу заметил невысокого человека рядом с соседним сараем. Он почти прошел мимо, когда человек отделился от сарая и негромко окликнул его.

Пшеницын остановился, и человек подошел к нему ближе. Это был Алексей Зуев.

— Здравствуйте, — сказал Зуев. Его лицо было серьезным и сосредоточенным. Ему явно было что сказать.

— Ты? Мы тебя в розыск собирались объявлять.

— Я знаю, что вы здесь делали. С Трубниковой.

Пшеницын помолчал, обдумывая то, что только что услышал.

— И что?

— А то. Вас посадят.

— За что, интересно? За то, что я в бане попарился? Вроде это не запрещено.

— Вы там не парились. Я знаю, чем вы там занимались. А Аня, между прочим, школьница.

Пшеницын подошел к Зуеву ближе.

— Ане восемнадцать лет. Учи матчасть, дебил.

Зуев выдержал его взгляд.

— Я расскажу ее отцу и братьям. Они вас убьют.

Это была правда. Отец и два старших брата Трубниковой были охотниками. Добывали пушного зверя. Они, пожалуй, могли и убить.

— Что тебе нужно?

— Деньги.

— Сколько?

— Два миллиона.

— Что же не два миллиарда?

Зуев не ответил.

— Зачем тебе деньги?

— Не ваше дело.

— Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сам под подозрением? Тебя могут обвинить в убийстве Нины Шаровой. И сейчас ты свою ситуацию усугубляешь.

— Я ее не убивал.

— Это надо доказать.

— Вот вы и докажите.

— Что?

— Что слышали. Если не хотите неприятностей, сделайте так, чтобы меня не подозревали.

Парень явно лез на рожон.

— Слушай, ты… — начал Пшеницын. В глазах Зуева мелькнул испуг, и Пшеницын отступил.

— Я закричу, — сказал Зуев, и Пшеницын остановился.

Нет, так нельзя. Нужно действовать осторожно. Конечно, он не собирается платить шантажисту. Заплатишь раз — дальше он будет приходить всегда, когда будут нужны деньги на дискотеку.

— Значит, говоришь, два миллиона?

— Да. — Зуев, кажется, вздохнул с облегчением.

Это хорошо. Нужно, чтобы он расслабился.

— Это не так мало.

— Знаю.

— У меня столько нет.

— Найдите.

— Где же я найду?

— Где хотите. Займите. Продайте что-нибудь.

— Даже не знаю, у кого сейчас можно занять денег. Не подскажешь?

Зуев задумался. Да, никудышный из него шантажист.

— У Бокова займите.

— Думаешь, он мне даст?

— Понятия не имею.

— А если не даст, что мне делать?

— Я не знаю. Это ваша проблема.

Нет. Не все так просто.

— В любом случае мне понадобится время.

— Сколько?

— Дня три или четыре.

— Даю два дня. Через два дня не будет денег — иду к Трубниковым и рассказываю насчет вас и Ани.

— Спокойно, ковбой. Давай без глупостей. Мы же с тобой деловые люди. Только скажи мне одну вещь. Где гарантия, что ты потом не придешь ко мне снова?

— В смысле?

— Когда ты потратишь мои два миллиона — на шоколадки, или спирт «Рояль», или не знаю, на что они тебе понадобились. Когда ты захочешь купить себе новый чупа-чупс, где гарантия, что ты снова не придешь ко мне со своими угрозами?

— Я не приду.

— Верится с трудом.

— Я не приду.

— Понимаешь, опыт показывает, что все шантажисты легко привыкают к легким деньгам. Подсаживаются на них, как на наркотик. Зачем работать, если есть кто-то, кто сам готов принести тебе деньги.

Это было хорошо. Пшеницын чувствовал, как он перехватывает инициативу в разговоре. Нужно было понять, чего на самом деле хочет мальчишка. Он явно что-то задумал. И он явно знает больше, чем говорит.

— Я не приду.

— Я тебе не верю.

— Через два дня меня здесь не будет.

— Где же ты будешь?

— Далеко отсюда.

— Значит, ты собираешь удрать из дома?

— Это не ваше дело.

— Это как раз очень даже мое дело. Ладно. Будут тебе деньги. Приходи через два дня в райотдел.

— Нет. Встретимся на мосту. В это же время.

Пшеницын пожал плечами.

— Хорошо. На мосту. Договорились. По рукам.

И Пшеницын протянул руку Алексею. После секундного колебания тот пожал ее. Ладонь у Алексея была теплой и влажной. Парень действительно переволновался. Пшеницын крепко сжал его руку. Не отпускал.