Виктор Точинов - Три звонка на рассвете

Марин пожал плечами: а если Мясник был внутри, то почему не занялся любимым делом? Тот ведь не сразу умер… Не в одну секунду…

Граев молчал. Не было внутри Мясника. Если только… Если только…

Спросил: что-нибудь еще любопытное нашлось? Со смертью не связанное? На первый взгляд не связанное?

Марин задумчиво взъерошил волосы: ну, в общем, кое-какие изменения в мозгу были. Говорят, у творческих людей – дело обычное. Результаты вскрытия мозга Вольтера или Ленина… Там вообще такое… Поневоле поверишь в теорию, что гениальность – просто огромная патология. Внешние проявления? Хм… Трудно сказать… У него не случались провалы в памяти, черные пятна – причем на трезвую голову? Тебе не говорил?

Говорил. Случались. Граев опускал слова медленно, осторожно, как мины на боевом взводе: у него выпадало иной раз по несколько часов… Ночью и утром… Читал свои рассказы – и не знал, как их написал… Не помнил…

Марин утвердительно закивал: вот-вот, очень похоже. Но это со смертью не связано. Никоим образом. Эти патологии возникли давно и жизни угрожать никак не могли…

Граев на что-то решился. Взял заключение со стола, сложил пополам. Сказал с совершенно мертвой интонацией, ни вопроса, ни утверждения: «Давно… Очень давно… Лет восемь назад, не меньше…»

Задребезжал телефон, Граев снял трубку. Возбужденный голос Костика: Паша, нашли секонд-хендик в Купчино! Уличный, на раскладушках. Там запомнили мужика – покупал длинные пальто, плащи. Четыре раза как минимум за последнее время. Не примеряя, на глазок. И – всегда утром, они только-только раскладывались…

Молодцы, бесцветным голосом похвалил Граев.

Костик холодка не заметил: но самое-то главное! По словесному – это вылитый… Граев, спорю на ящик пива, вовек не догадаешься…

Граев, хмуро: тоже мне, бином Ньютона… Готовь пиво.

…Подошел к стеллажу, вынул книгу в мягкой обложке. Секунду смотрел на дарственную надпись. И – жилы на лбу вздулись – пополам. Поперек. Швырнул обрывки в мусорную корзину.

Прощайте, доктор Джекил.