Полина Дашкова - Никто не заплачет

— Спасибо. Сколько я тебе должен?

— Хамишь, парниша! — Она весело махнула рукой. В четырнадцать они все трое зачитывались романами Ильфа и Петрова. У них даже сложился своеобразный жаргончик, состоящий из цитат. Агнешка часто разговаривала языком знаменитой Эллочки-Людоедки, у нее это получалось смешно и мило.

Она исчезла за дверью в глубине приемной. Оставшись один, Денис скомкал в кулаке листок бумаги, сунул в карман джинсов. Секунду подумав, достал расправил, оторвал кусок с написанным текстом, положил в большую медную пепельницу и поджег кончик зажигалкой. Потом крутанулся в кресле, вытянул сигарету из смятой пачки, машинально отметил что это — последняя, закурил. Клочок бумаги скорчился и почернел. Он сгорел быстро, за несколько секунд.

— Денис! — послышался голос Агнешки из соседней комнаты. — Тебе сколько сахару?

— Две ложки! — крикнул он в ответ.

— А Антон женат?

Его немного задело, что Агнешка сначала спрашивает про Антона.

— Нет! — крикнул он. — И я тоже нет.

Наружная стеклянная дверь бесшумно распахнулась. Денис успел заметить черные усы, мятый льняной пиджак, закатанный до локтя рукав, руку, обильно поросшую черными волосами. Пистолетного дула с навинченным глушителем он не увидел и вскрикнуть не успел.

В соседней комнате у Агнешки свистел электрический чайник. Никто не услышал легкого хлопка.

— Я тебя не спросила, ты завтракал? Я могу быстро согреть пару рогаликов… — Агнешка застыла на пороге с подносом в руках. Забыв, что на подносе стоят две чашки с горячим кофе, она прижала ладонь ко рту. Чашки со звоном упали на пол, покатились, расплескивая коричневую сладкую жижу.

Опомнившись, она заплакала и стала звонить в полицию и в «Скорую».

Вера Салтыкова услышала, как зажужжал факс, повернулась на другой бок и закуталась в одеяло. Ей очень хотелось спать, хотя было уже одиннадцать утра. Она легла в четыре и теперь никак не могла заставить себя открыть глаза.

— Верочка! Я ушла! — крикнула мама из прихожей. Промычав в ответ что-то невнятное, Вера укрылась с головой. Дверь хлопнула. Несколько минут было тихо. Потом послышался быстрый топот четырех лап по паркету.

— Ай! — вскрикнула Вера, когда мокрый холодный собачий нос защекотал ей пятку. — Мотька, я сплю, отстань. — Она откатилась в глубину широкой тахты, к стене, поджала ноги.

Рыжий ирландский сеттер Матвей двух лет от роду поставил передние лапы на тахту, разрыл носом нору в одеяле и стал бесцеремонно вылизывать Верину щеку.

— Ну почему? — простонала Вера. — Почему с мамой ты себе такого не позволяешь? — Она открыла наконец глаза и села на кровати. — Я ведь знаю, мама с тобой погуляла, покормила тебя. Чего ты от меня хочешь?

Пес сел, потом лег, потом опять встал, протянул лапу, отчаянно замахал лохматым рыжим хвостом, пару раз тявкнул и уставился на Веру большими, карими, очень печальными глазами.

— Я все равно сейчас с тобой гулять не пойду. Мне надо принять душ, выпить кофе, и вообще я могла бы еще часика полтора поспать.

Пес слушал ее очень внимательно, склонив голову набок и шевеля длинными шелковистыми ушами.

Вера вылезла из-под теплого одеяла, поеживаясь, подошла к письменному столу

— Ну, что там у нас нападало? — произнесла она, перебирая листы с факсами, поступившими за ночь.

В основном это были длинные, мелко напечатанные тексты на английском и французском языках.

— Так, это опять про морских млекопитающих, это фауна Ледовитого океана, манифест в защиту новорожденных китят, еще манифест, — бормотала Вера себе под нос, перебирая страницы, поднося их очень близко к глазам, — а это вообще чушь какая-то. О Господи, что это за язык?

Держа в руке листок с двумя строчками текста, написанного очень крупно от руки, Вера стала искать очки. На столе их не было, на тумбочке у кровати тоже.

— Мотя, ну помоги мне, — обратилась она к собаке, — ищи, Матвей, ищи!

Пес деловито побежал в прихожую и вернулся через минуту, держа в зубах белый носок.

— Нет, Матвей, — вздохнула Вера, — не то. Очки… — Она прошлепала босиком на кухню, оттуда в ванную.

Мотя тем временем опять рванул в коридор, вернулся, поставил лапы Вере на плечи и прямо в нос сунул ей старую кроссовку.

— Все, спасибо. Ты, конечно, молодец, но мне надо совсем не то. Ладно, если мои очки попадут тебе в зубы, им конец.

Зазвонил телефон.

— Фирма «Стар-Сервис»?

— Вы ошиблись, — буркнула Вера и, кладя трубку, увидела наконец свои очки, они лежали на телефонном столике в прихожей.