Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 2.Книга судьбы

— От вас всех исходят одни загадки. Почему я так нелепо и выгляжу.

До Динстона был полковник Трентон, так никаких проблем. А сейчас ничего не понятно.

— Проблем у вас точно никаких не было. Отчего и проглазели, что Бразилия разрабатывает свою ядерную программу. Меня удивляет, почему тогда еще всю вашу агентуру не расформировали? Тоже вопрос. А с нами вам непонятно, майор, потому что мы сами многого не понимаем.

А напротив мэрии, в большой гостинице, на втором этаже сидел Чан с майором Вэном и задумчиво глядел на пустеющую площадь. Он видел все, видел всех. Многое ему было непонятно, Но, когда из мэрии вышли Динстон, Маккинрой и другие, неизвестные ему лица, многое из того, что он знал, стало складываться в логическую цепочку.

Недалеко от Чана находился посол и первый советник. Они вообще совсем непонимающе взирали на события, происшедшие минутами раньше на площади.

— Скажите мне, товарищ первый советник, — Чан говорил негромко, но резко выделяя слова, — ответьте: вы что, никак не знали, что готовится здесь?

Первый советник только молча пожал плечами.

— А вы смотрите и думайте, господа-товарищи государственные чиновники. Здесь на площади собрались почти все монахи монастыря Шао, американские высшие офицеры спецотделов Лэнгли, немцы поприсутствовали в свое удовольствие, сколько китайцев оказались замешанными в этой потасовке, беглый русский монах здесь: а вы ничего о готовящемся выступлении оппозиции не знали. Чего стоит тогда вся ваша агентурная работа в Бразилии. Упаковывайте чемоданы всем посольством. Я никого здесь не оставлю. Почему за последние полгода у вас погибло три человека. Вы так и не написали рапорт. Хорошо живете. Старый генерал всех вас жалеет, а вы жируете на скромных командировочных Китая. Народ на щепотке риса живет, а вы не имеете понятия, что надо здесь делать.

Товарищ Гу, готовьте приказ на всех ваших замов и советников вплоть до охраны, посылайте в министерство. Через неделю здесь должны работать новые инициативные люди, а этим товарищам найдется непыльная работа и дома. Все сопутствующие разъяснения уже находятся в нашем комитете, соответствующие приказы также не заставят себя долго ждать. До отправления всем находиться при посольстве и никуда в город не отлучаться. Я не могу никому верить. Итогами вашей работы займется партийная комиссия. Здесь прекрасно жить, но следовало бы хоть какую работу делать. Все нажитое вами за эти недолгие годы пойдет в казну.

Товарищ посол, с этой минуты переведите работу посольства на гарнизонную службу. Все должны находиться только на территории, принадлежащей Китаю. Вам понятно?

Посол быстро и угодливо поклонился. Около первого советника стоял уже лейтенант Хо и всем своим видом показывал, что советнику не стоит пробовать исчезнуть из его поля зрения.

Чан махнул рукой, все уже неинтересующие его лица вышли из комнаты и удалились в посольство.

Симпатяга старина Брюнер основательно дымил одну сигару за другой.

Привычка со Второй мировой курить только самые дорогие и престижные сигары очень поднимала его мнение о нем самом. Эффектно вынимая ее изо рта, также эффектно ее туда и прилаживал после нескольких слов старательно выделенной фразы. Большущая длинная сигара броско пришлепывалась то к правой, то к левой стороне вечно ухмыляющихся, иронично искривленных линий губ.

Это, довольно сильно постаревшее за последнее время лицо, играющее множеством оттенков всевозможных выражений и амбициозных поз, очень успокаивало Фридриха Бормана. Даже ужасные цифры девяносто семи погибших в схватке с демонстрантами и более двухсот травмированных боевиков отрядов охраны из лагерей не так уже болезненно и трагично сокрушали его старческую сентиментальность. В генерале Брюнере очень ладно и цепко сидела жизненная оптимистическая струнка. Не смотря на то, что бывшему офицеру гестапо было за шестьдесят, его симпатичное и лукавое лицо добродушно совмещало в себе все черты бравого и простоватого прусского капрала. Борман долго и жадно цедил кипяченое молоко с медом сквозь свои редкие зубы. Потряс руками, как над сундуком со златом, удовлетворенно выпрямился в кресле.

— Помнится мне, также велеречиво бубнил на весь мир рейхсфюрер Гебельс при Сталинградском бульоне. Трещали наши косточки. Но мы, не смотря ни на что, выстояли. Хотя исторически можно смело заявить: "Сейчас, после почти тридцати лет мы, как нация, не только сохранились, не ушли, не пропали в небытии, как многие поверженные народы древности, но становимся снова одной из ведущих наций в мире. Это вселяет в меня положительную вечность бытия. Зи-иг!!" — Неожиданно резко и звонко вскричал Фридрих.