Гильермо Мартинес - Долгая смерть Лусианы Б.

— Что вы здесь делаете? Полевые исследования азартных игр? Или сами решили сыграть с ребятами?

Он смотрел на меня спокойно, чуть ли не равнодушно, и усердно натирал мелом кий.

— Я ищу вас. Думал, вы в бассейне, но меня послали сюда.

— Да, я всегда сюда поднимаюсь, особенно теперь, когда открыл для себя эту игру. В молодости, знаете ли, я относился к ней с презрением, считал, в нее играют только фанфароны, просиживающие штаны в баре, но оказалось, в ней есть интересные метафоры и своя маленькая философия. Вы играли хоть раз, я имею в виду по-настоящему?

Я отрицательно качнул головой.

— В основе ее, естественно, лежит геометрия, причем в классическом варианте — действие и противодействие. Вы сказали бы, что здесь царят причина и следствие. Со стороны любой укажет вам оптимальную траекторию каждого удара. Новички так и поступают: выбирают самую простую, лишь бы загнать в лузу ближайший шар. Но когда вы начинаете разбираться в игре, то понимаете, что самое важное — контролировать движение битка после удара, а это уже настоящее искусство, поскольку нужно предвидеть все возможные столкновения шаров, цепную реакцию, так сказать. Ведь истинная, хотя и хитро замаскированная, цель игры — не просто загнать шар в лузу, а загнать его так, чтобы биток снова встал на выгодную позицию. Поэтому профессионалы, всегда просчитывая игру на удар вперед, из всех траекторий выбирают порой самую сложную и неожиданную. Они стремятся не просто забить, а забивать и забивать один шар за другим, пока все они не окажутся в лузах. Да, это геометрия, несомненно, но напряженная, даже ожесточенная. — Он направился к тому углу, где оставил свой стакан, сделал глоток и снова взглянул на меня, на этот раз удивленно приподняв брови: — И все-таки что же это за срочное дело, которое не могло подождать до утра и заставило вас притащиться сюда?

— Неужели вы не слышали о пожаре и вообще ничего не знаете? — спросил я, ожидая, что он попытается притвориться несведущим и это отразится на его лице, однако Клостер остался невозмутим, будто действительно не понимал, о чем идет речь.

— Я слышал, что вчера произошло несколько пожаров, вроде бы в мебельных магазинах, но я не очень слежу за новостями, — сказал он.

— Часа два назад подожгли еще один, на первом этаже дома для престарелых — того самого, где находилась бабушка Лусианы. Тела все еще продолжают выносить, но она числилась уже в первом списке погибших.

Казалось, Клостер переваривает полученную информацию, в какой-то момент он даже выглядел обескураженным, будто мои слова не укладывались у него в голове. Он положил кий на стол, и мне показалось, рука у него слегка дрожит. Когда он повернулся, лицо его было мрачно.

— Сколько всего погибших? — спросил он.

— Еще неизвестно, — ответил я. — Пока вытащили четырнадцать тел, но кто-то еще может умереть в больнице.

Клостер чуть наклонил голову, прикрыл ладонью глаза и начал потирать виски, а потом стал медленно ходить вдоль стола, не отнимая руку от глаз. Притворялся или новость действительно его потрясла? Похоже, не притворялся, только я не мог понять, что именно произвело на него такое впечатление. Наконец он отвел руку, устремил взгляд куда-то в пространство и заговорил словно сам с собой.

— Значит, пожар, — по-прежнему не глядя на меня, вымолвил он, весь во власти какой-то мысли. — Ну конечно же огонь. Теперь я понимаю, зачем вы меня разыскивали. — И он бросил в мою сторону уничтожающий взгляд: — Вы считаете, пару часов назад я поджег дом для престарелых и, пока старички горели заживо, спокойно накручивал в бассейне свои километры. Вы ведь так считаете, разве нет?

Я сделал неопределенный жест.

— Недели две назад Лусиана видела вас перед этим зданием, вы смотрели куда-то вверх, на балконы, она решила, вы замышляете что-то против ее бабушки, и позвонила мне.

Клостер опять смерил меня презрительным взглядом, словно его раздражало, что никаких других доказательств я представить не могу.

— Ну что ж, это вполне возможно. Одна смерть в моем романе тоже должна произойти в приюте для престарелых, поэтому я обошел несколько, в разных районах. Некоторые осмотрел только снаружи и кое-что прикинул, где-то сказал, будто хочу поместить туда своего родственника, и меня пропустили внутрь. Проникнуть туда оказалось так легко, просто удивительно. Я хотел найти какую-нибудь деталь для чрезвычайно хитроумной смерти, но при этом всегда думал о смерти одного человека, мне и в голову не приходило такое простое и зверское решение — покончить сразу со всеми. Честно говоря, способ убийства меня тоже каждый раз удивляет, хотя огонь — достаточно очевидный выбор.