Дин Кунц - Ночь Томаса

— Еще одна просьба, пусть мне и не хочется обращаться к вам с ней.

У него вытянулось лицо.

— Ты хочешь забрать булочки, которые испек сегодня?

— Нет-нет. Они ваши.

— Это хорошо. Отлично. Прекрасно.

— Сэр, я хотел спросить, вы позволите взять один из ваших автомобилей?

— Разумеется. Ты — превосходный водитель.

— Попытка уехать на автобусе или поезде для меня слишком большой риск.

— Они будут держать под контролем общественный транспорт.

— Именно. Если вы позволите мне поехать на вашем автомобиле в Санта-Барбару, там я оставлю его вашему племяннику, а уж он найдет способ перегнать автомобиль обратно.

На его лбу собрались морщины тревоги.

— Но что будешь делать ты?

— Что-нибудь придумаю по пути. Обычно у меня получается.

— Как-то мрачно все это выглядит.

— Нет, сэр. Рискованно, но не мрачно. — Я поднялся. — С вашего разрешения пойду наверх, переодену свитер. Мне уже пора.

Когда он поднимался на длинные ноги, создавалось ощущение, что на каждой — по два коленных сустава.

— Я буду ждать тебя на кухне с ключами от автомобиля.

— И фонарем. Мне понадобится фонарь. Потом я оставлю его в багажнике.

— Если человек в бегах, ему необходим хороший фонарь. Нет проблем.

Поднявшись наверх, я понял, что мне придется оставить все биографии Синатры. И подумал, что мне они больше не понадобятся.

В ванной я разделся до пояса, вымыл верхнюю часть тела, руки, лицо, следя за тем, чтобы не потревожить рану на боку, заклеенную пластырем. Надел чистую футболку, свитер, уже без надписей на груди или спине.

Когда спустился вниз, фонарь и ключи от «Мерседеса» лежали на центральной стойке.

— Сэр, я не могу взять «Мерседес».

— «Мерседес» — куда лучшее прикрытие, чем «Эксплорер». Они могут ожидать, что такой молодой человек, как ты, в кроссовках и свитере, попытается сбежать в «Эксплорере», но в «Мерседесе» — никогда.

— Я бы взял «Эксплорер»..

— Я отказываюсь дать тебе ключи от «Эксплорера». «Мерседес» — лучшее прикрытие. И я наконец-то режиссер.

— Но…

Хатч указал на сверток в пластиковой оболочке, также лежащий на центральной стойке. На наклейке я прочитал: «СВИНАЯ ШКУРКА», а пластик покрывала изморозь: сверток только что достали из морозильной камеры.

— Я хочу, чтобы ты это взял.

— Сэр. Я люблю свиную шкурку, но едва ли мне удастся в ближайшее время ее приготовить.

— «Свиная шкурка» — это всего лишь мой шифр, чтобы я знал, что в свертке. «Говяжий язык» на наклейке означает, что там двадцатки. «Хлебные палочки» — половина двадцатки и половина — полусотки.

— Деньги? Нет, нет и нет. Я не могу их взять.

— У меня, конечно, есть банковские счета, но, видишь ли, я не полностью доверяю банкам. Когда мне было девять лет, множество банков лопнуло.

— У меня есть деньги, — заверил я его. — Я потратил не все жалованье.

— Этого недостаточно, когда находишься в бегах. Когда человек в бегах, деньги уходят быстро, я это знаю по собственному опыту.

— Это много, слишком много.

— Откуда ты знаешь? Может, «свиной шкуркой» я шифрую купюры по доллару.

— А какие купюры вы шифруете «свиной шкуркой»?

— Не твое чертово дело.

В руках у него оказался розовый пластиковый пакет, на котором желтые птички несли в клювах синие ленточки. Он положил сверток с надписью «СВИНАЯ ШКУРКА» в пакет и протянул мне, держа за две плетеные из золотых веревочек ручки.

Я замахал руками:

— Нет-нет, я не могу.

Лицо Хатча осуждающе потемнело, закаменело в своей суровости, подалось вперед, требуя полнейшего повиновения. И голос стал словно у капитана-героя, требующего от своих солдат не просто показать все, на что те способны, но прыгнуть выше головы. Для усиления своих слов он вскинул костлявый кулак.

— Солдат, ты это возьмешь и сделаешь с этим что положено, и я не потерплю никаких споров, никаких отговорок. Это понятно?

Аннамария говорила, что люди давали ей деньги. Но я сомневался, что они впихивали их ей насильно, с угрозами.

— Вы очень щедры, сэр.

Хатч вышел из роли, улыбнулся.

— Бери, бери. Нечего дурить. Это же деньги Щипунчика.

— Щипунчик — удалой кролик.

— Он приносит такой гонорар, что я не знаю, что с ним делать.

Я взял розовый пакет.

— Если у меня будут дети, сэр, каждый получит полный набор книг о Щипунчике.

— Как ты думаешь, сколько раз я мыл руки «Пуреллом» за обедом и вечером? — спросил Хатч, пока я клал фонарь в пакет к замороженным деньгам и брал ключи от «Мерседеса».